— Отличная идея, — в тон ему ответила я.
— Что ж, попробуем… — сказал он. Я-то думала, Герман опять иронизирует, но тут же с удивлением поняла, что говорит он вполне серьезно.
— Куда ты едешь? — спросила я, сообразив, что движемся мы в противоположном направлении от нашего убежища.
— Хочу навестить знакомого. Если ты собираешься затянуть старую песню о первом правиле подпольщика, пошлю тебя к черту. Или отвезу в наше уютное гнездышко, сиди там и носа не показывай. А я буду расследовать убийство.
— Какой мне смысл прятаться, если они легко смогут тебя выследить. Или у тебя есть еще одно надежное убежище, где ты собираешься обосноваться отдельно от меня?
— Не собираюсь. Но, можешь мне поверить, слежку обнаружить сумею, и тем, кто сядет мне на хвост, мало не покажется.
— Где-то мне это слышать уже приходилось, — усмехнулась я.
— Хватит! — рявкнул Герман. — Зря стараешься, тебе меня не запугать. Мы имеем дело с обычным психом, и я его найду. А все твои россказни — чушь собачья.
— Ты забыл о Косте, — не выдержала я. Герман резко затормозил, прижимаясь к тротуару, и произнес:
— Ошибаешься. Я помню. Мы еще вернемся к твоей истории. Позднее. А сейчас меня интересует убийца Олега. Так тебя отвезти или поедешь со мной?
— С тобой, — вздохнула я.
Очень скоро мы оказались возле бизнес-центра на Садовой. Герман нашел свободное место на парковке и удалился, предложения отправиться вместе с ним не последовало. Табличек на фасаде было такое множество, что оставалось лишь гадать, куда конкретно он отправился, сам он об этом сообщить не пожелал.
Откинув спинку сиденья, я разглядывала обшивку джипа и размышляла. Версия, что убийцей может быть семнадцати-восемнадцатилетний парень, упорно вызывала сомнение. С одной стороны, необычный способ убийства, совершил его человек, вообразивший себя вампиром или желавший, чтобы полицейские решили именно так. Психика молодых людей менее устойчива, опять же, подобные фантазии больше подходят подростку. Но оба трупа найдены за городом. Как-то он их туда доставил. Допустим, ему уже исполнилось восемнадцать и у него есть машина. Первый труп брошен у дороги, второй сбросили в шахту предположительно в день убийства Олега. Значит, у парня было надежное убежище, где он держал девочку двое суток. Вряд ли это городская квартира. Слишком опасно. Дача, заброшенный садовый участок? Какая- нибудь развалюха на окраине? В любом случае парень живет независимо от родителей, иначе на его отлучки непременно обратили бы внимание: в семнадцать-восемнадцать лет с родителями большинство молодых людей еще вынуждены считаться. Родители могут быть такого сорта, что вовсе не обращают внимания на свое чадо. Олю Протасову обнаружили в нескольких километрах от дома Упырихи, и это вряд ли было случайностью. Оттого, выбирая между юношей и мужчиной на спортивной машине, я сделала ставку на второго. Красная спортивная машина и хромота. Приметы, по которым отыскать его будет нетрудно… Я была почти уверена, это тот самый мужчина, о котором говорила Татьяна, то ли сын, то ли любовник Агнии Дорт. И появление его возле торгового центра в день, когда проходила презентация ее книги, вполне объяснимо. Он даже не пытался познакомиться с девчонками, легкое заигрывание, не более. Но Герман, конечно, прав: ему ничего не стоило выследить Иру, а потом явиться перед ней принцем на белом коне, то есть на спортивной тачке, встретить ее вроде бы случайно и предложить прокатиться. А парень на остановке действительно был приятелем или просто знакомым, который так и не попал в поле зрения полиции. Писательница надолго покидает усадьбу, и одиннадцать месяцев назад мог быть как раз подобный случай, так что дом находился в полном распоряжении любовника, или кем он там ей доводится… Правда, в усадьбе есть охрана, но миновать ее, спрятав связанную девочку в машине, для него труда не составит или вовсе отпустить охрану за ненадобностью…
В разгар моих размышлений появился Герман. Устроился в водительском кресле и завел джип.
— Не хочешь похвастать успехами? — спросила я.
— Я скромный парень.
— Хотя бы скажи, кто твой приятель.
— Медиамагнат, — засмеялся он. — Ты ненароком подала неплохую идею.
— Взять интервью у Агнии Дорт?
— Пора расспросить о ней знающих людей.
— И твой приятель как раз один из них?
— Моему приятелю Упыриха даром не нужна. Но он позвонил редактору «Вечерки», и тот готов с нами встретиться прямо сейчас.
— Как ты объяснил медиамагнату свой интерес? — нахмурилась я.
— Никак. Он знает, что я терпеть не могу вопросы, но всегда рассчитываю получить ответ, когда задаю их сам.
— Скоро весь город узнает, что мы интересуемся Агнией Дорт, — вздохнула я.
— А кто сказал, что это плохо? — хмыкнул Герман. — Если эта мразь действительно возле нее отирается, непременно занервничает. А в таком с¬стоянии легко можно сделать глупость.
— Постараюсь тебя не нервировать, — съязвила я.
— Сделай милость.
Редактором «Вечерки» оказался мужчина лет тридцати в щегольского вида костюме небесно-голубого цвета. К костюму прилагались модная стрижка, бородка клинышком и шейный платок в яркую клетку. Молодость редактора удивила, а его наряд вызвал недоумение. Встретил он нас с распростертыми объятиями, что я приписала звонку медиамагната, как насмешливо называл его Герман. Редактор продержал нас в своем кабинете не меньше получаса, хотя ничего толком об Агнии Дорт не знал. Кофе, которым он нас угостил, был выше всяких похвал, а вот взгляды, которыми он одаривал меня, удивили куда больше его молодости, я-то считала, что его скорее должен был заинтересовать мой спутник. Тот самый случай, когда убеждаешься в истинности утверждения «не суди о человеке по его внешности». К пустопорожней болтовне Герман был не склонен, о чем высказался вполне определенно, и редактор с легким вздохом отправил нас в отдел светской хроники, именно так он выразился.
Заведующая отделом, женщина лет пятидесяти, в отличие от своего шефа одета была весьма демократично, в джинсы и цветастый балахон, который, скорее всего, привезла из недавнего путешествия в Юго-Восточную Азию. Чувствовалось, что мы оторвали ее от срочных дел, но она терпеливо ответила на все наши вопросы, ни разу не взглянув на часы.
— Что вам сказать? — пожала она плечами, услышав о предмете нашего интереса. — Агния Борисовна — дама своеобразная. От встреч с читателями не отказывается, они в нашем городе проходят довольно часто. Впрочем, возможно, это является условием ее контракта с издательством. Интервью дает неохотно, о своей личной жизни говорить не любит. Живет затворницей. Мы не раз пробовали напроситься к ней в гости, но получали отказ. Сейчас, знаете ли, модно писать о том, как живут звезды, какие у них квартиры, дачи. Говорят, у нее не дом, а настоящая усадьба. Но, как я уже сказала, нас вежливо отшили, хотя мы обращались с предложением неоднократно. Может, в масштабах страны она не бог весть какая знаменитость, но для нашего города, безусловно, звезда и людям интересна. А потом Агния Борисовна и вовсе на нас разобиделась. На День учителя мы готовили рубрику «Школьные годы», сама она, как обычно, порадовать нас воспоминаниями не пожелала, но мы нашли ее школьную подругу, с которой они продолжали дружить. И та дала нам небольшое интервью. После этого позвонила секретарь Агнии Дорт и учинила мне разнос. Что-то Агнии Борисовне в этом интервью не понравилось. С подругой они тоже разругались и теперь, по слухам, враги. После этого наша звезда от журналистов шарахается, как черт от ладана. Хотя интервью, надо сказать, было самое безобидное.
— Если дамочка так болезненно относится к чужим воспоминаниям, значит, ей есть что скрывать, — заметил Герман.
— Вот уж не знаю. Она училась в местном университете вместе с моей сестрой, и та утверждает, не было ни в ее жизни, ни в ней самой ничего особенно интересного. Ничто, так сказать, не предвещало…
