как уютно устроится перед телевизором… Я даже не знаю, вспомнил ли он о той встрече в кафе, или, в отличие от меня, к печатному слову он не тяготел и не придал значения двум событиям, происшедшим в разное время. Одно несомненно: в свой последний вечер он был спокоен и намеревался еще пожить на этом свете, когда из темноты вынырнул Ник и пуля, угодившая капитану в голову, прервала его путь и земное существование.
– Порядок, – сказал Ник, вернувшись в машину. – Есть что отпраздновать.
На следующий день я узнала от Розги, что Витька скончался в следственном изоляторе от сердечного приступа.
– Говорят, его так прихватило, что язык вывалился до пупка, – прокомментировал он это утверждение с непонятной веселостью.
– Все там будем, – немного подумав, согласилась я.
Розга посмотрел на меня как-то странно и вдруг загрустил.
Появление Борьки явилось полной неожиданностью. Три дня он не звонил, и я успела забыть о нем, радуясь, что все так мирно и без лишних разговоров закончилось. В субботу я собралась навестить отца, наметив поход в гости часа на три, и уже стояла в прихожей с сумкой в руке, когда в дверь позвонили.
– Салют, – кивнула я. – Если я скажу, что собралась уходить, ты все равно не поверишь.
Он закрыл дверь, привалился к ней спиной и невесело улыбнулся.
– Скажи что-нибудь оптимистичное.
– Идеи революции живут и побеждают.
– А как насчет места в твоем сердце?
– Последнее свободное занято на той неделе.
– Я серьезно.
Он потянул меня за руку, сопротивлялась я слабо, и вскоре мы увлеченно целовались. Борьке этого показалось мало, он принялся стаскивать с меня одежду, но делал это крайне неумело, путаясь в пуговицах и крючках. Он и с себя не смог бы стащить свитер без моей помощи, так его трясло от волнения. Я даже решила: ничего у него не выйдет, но он оказался на высоте.
Я обнаружила в холодильнике остатки водки, разлила ее в две рюмки и принесла в комнату, украсив напиток кубиками льда.
– Извини, коньяк отсутствует, а шампанское я терпеть не могу. Не очень романтично, зато не отравимся.
– За нашу встречу, – улыбнулся Борька.
Поездку в отчий дом я решила отложить, тем более что отца мои посещения не особо радовали, а мне и вовсе были ни к чему. Встречались мы по взаимному обязательству – он выполнял отцовский долг, а я дочерний. Если Машка не позвонила, значит, сегодня занята, так что ничто не мешало предаться сладострастию. Наверное, мы бы так и провалялись в постели, но холодильник был пуст, а любовные утехи вызывают аппетит.
– У тебя даже хлеба нет, – сетовал Борька. – Придется взять шефство над твоим холодильником. Одевайся, поедем в ресторан.
– Может, проще сбегать в магазин?
– А потом целый вечер жарить курицу? Ну, уж нет.
– Ресторан так ресторан, – не стала я спорить.
Хорошая погода простояла недолго – снова зарядил дождь. Мы жались друг к другу под зонтом, и я предложила отправиться в грузинский ресторан, который был в трех кварталах от моего дома. Идея оказалась крайней неудачной, но об этом я узнала позднее, поначалу все складывалось прекрасно.
Зал был почти пуст. Мы заняли место у очага, где пылал настоящий огонь, выпили коньяка и уставились друг на друга влюбленными глазами.
Потом мне понадобилось в туалет, и я мимоходом заглянула в бильярдный зал. Вот тут-то и выяснилось, что идея явиться сюда была далеко не лучшей: в бильярдной гоняли шары мои дружки – точнее, дружки Ника – во главе с Розгой. Никогда раньше я их здесь не встречала, впрочем, я и сама не была здесь завсегдатаем. Настроение не то чтобы испортилось, но домой потянуло. Однако заказ нам только-только принесли, а объяснять Борьке, почему я хочу уйти отсюда, не хотелось, и я решила радоваться жизни, наплевав на малоприятное соседство.
Розга направился в бар и не увидеть меня, конечно, не мог. В какой-то момент я подумала: он пройдет мимо. Наверняка та же мысль мелькнула и у него, но в последнее мгновение он передумал.
– Какие люди! – сказал насмешливо, с паршивой улыбкой пялясь на Борьку.
– Еще один член революционной бригады? – спросил тот задиристо, обращаясь ко мне.
– Он мне что, хамит? – изумился Розга, предвкушая приятное зрелище поверженного врага.
– Нет, он тобой восхищается, – ответила я и попросила: – Шел бы ты себе мимо, брат.
Он бы и ушел, но беспокойство о своем достоинстве было в нем чрезвычайно сильно, и уйти просто так он считал недопустимым, но и затевать скандал опасался, не зная, что я здесь делаю, оттого принял соломоново решение: съязвил.
– Надеюсь, Ник в курсе, как ты проводишь время.
– Он меня благословил.
– Я ему позвоню на всякий случай.
