– Говорил, – помедлив, ответил Борька. – При чем здесь мой друг?
– Можно обойтись без друга, – согласилась я. – В моей биографии есть кое-что, что должно тебя заинтересовать. К примеру, довольно большой срок за распространение наркотиков. Со справкой об освобождении устроиться в этой жизни довольно сложно. Я не жалуюсь, а объясняю ситуацию. Как ни странно, помог мне Ник. Многие считают его мерзавцем, и я, кстати, тоже, но он мне помог. И я ему благодарна за это. Оттого терплю его выходки и иногда ложусь с ним в постель, когда он этого хочет. Вот и все.
По Борькиному лицу я поняла, что Америку не открыла, о моей судимости он знал, должно быть, его уже просветили, тем более мне было непонятно его поведение. Ему было больно, я это чувствовала. И он ничего не мог поделать с этой болью.
– Тебе не стоило приходить, – сказала я.
– Ты поэтому не позвонила тогда? Поэтому? Хорошо, допустим он тебе когда-то помог, большое ему за это спасибо, но теперь, если вас ничего не связывает, кроме твоей дурацкой благодарности… Извини, – вздохнул он. – Извини, не знаю, что со мной происходит. То есть знаю, конечно. Я, кажется, в самом деле влюбился в тебя. Скверно, правда?
– Никуда не годится, – кивнула я. – Тем более что я в тебя, кажется, тоже.
– Это уж совсем плохо, – улыбнулся он.
– Еще как. Вот что я подумала: а не поехать ли нам куда-нибудь и не напиться ли по такому поводу?
– Гениально.
Я пошла переодеваться, Борька застегнул мне «молнию» на платье, и когда мы уже готовы были выйти из квартиры, обнял и поцеловал.
– Мы безбожно напьемся.
– Да.
– А потом поедем ко мне. И если захочешь, ты останешься у меня навсегда.
Я засмеялась, и он засмеялся вслед за мной, а я подумала, что все зашло слишком далеко, причем я даже не успела понять, когда, в какой момент это произошло.
– Куда мы едем? – спросила я, когда Борька остановил такси.
– В «Золотой павлин», – сказал он водителю. – Любимый ресторан Тони, – пояснил он мне. – Скорее всего они ужинают там сейчас с твоей Машкой, а у меня как раз приподнятое настроение, когда так приятно подложить свинью другу.
– Она ему все-таки позвонила? – покачала я головой, не сдержав улыбки.
– Он ей.
– А номер телефона ему сорока на хвосте принесла?
– Нет. Номер телефона ему дал я. Вспомнил, где ее видел. Она ведь секретарша Углова.
– Ты с ним знаком?
– Немного. С полгода назад я брал у него интервью, и еще тогда меня поразила красота твоей подруги. Я даже выпрашивал у нее телефон, намекал на возможное блаженство, но она была непреклонна, чем ранила в самое сердце. И я решил, что брюнетки не для меня.
– А он нас не прогонит?
– Кто, Тони? Что ты, он на редкость миролюбив, несмотря на боевое прошлое.
– Расскажи мне о своем друге, – попросила я.
– Честен, благороден, отважен. С женщинами ему хронически не везет.
– Странно. По-моему, он очень симпатичный.
– По-моему, тоже. На самом деле он считал, что его профессия несовместима с представлением женщин о семейном счастье. Он офицер, воевал, но теперь ушел в запас, так что, может быть, у них с Машкой что- то получится.
В ресторане мы действительно застали Машку с Антоном.
– Салют, амигос, – приветствовала их я.
Машка сидела в платье цвета морской волны, невероятно красивая. Глаза ее сияли, правда, в тот момент, когда она увидела меня, в них появился испуг. Она виновато улыбнулась, сказала «салют» и поцеловала меня, пряча взгляд.
Борька много пил, болтал сверх меры и умудрился чем-то разозлить Антона. Пока мужчины спорили, Машка тихо спросила:
– Ты сердишься?
– Нет, с чего ты взяла?
– Я вижу, сердишься. Ты считаешь, я не должна была этого делать.
– Ты сидишь в ресторане с парнем, я тоже здесь сижу и тоже с парнем. С какой стати мне сердиться?
Спор мужчин грозил перерасти в ссору. Антон горячился, Борька, с красным лицом, не в меру резкий, продолжал над ним посмеиваться.
– Идем потанцуем, – позвала я Борьку.
