Мы продолжали кружить по залу, пока не оказались рядом с Долгих. Вадим Георгиевич пожал руку своему другу и с любопытством посмотрел на меня.
– Знакомьтесь, – сказал ему Олег. – Это Юлия Ким, революционерка и умопомрачительная женщина. Я от нее с ума схожу. Уже ненавижу буржуев. Если так пойдет дальше, начну расклеивать листовки по городу «Долой олигархов!» или что-то в таком роде.
– Вы тут посплетничайте, амигос, – сказала я, – а я что-нибудь съем. Должна же быть от буржуев хоть какая-то польза.
Я отправилась к столу, а минут через двадцать ко мне подошел Долгих. Олег в тот момент разговаривал с каким-то жирным типом, который перехватил его по дороге.
– Для революционерки вы безумно хороши, – улыбнулся Долгих.
Я смотрела на его лицо и удивлялась, что не чувствую ненависти. Только недоумение. Тут можно было бы пофилософствовать о противоречии формы и содержания, задаться вопросом, почему природа или господь являют миру монстра в такой симпатичной упаковке. Но мне было наплевать на философию и на размышления вообще. Требовалось что-то ответить, и я ответила:
– Вы тоже симпатичный парень.
Чувствовалось, он не привык, чтобы с ним так разговаривали, но улыбнулся еще шире и произнес неожиданное:
– Я рад, что ваше настроение изменилось. – Теперь пришла моя очередь удивляться. Он пояснил: – Мы ведь не так давно встречались. Помните, на мосту?
– А-а… добрый самаритянин. Так это были вы? У вас хобби раскатывать по ночному городу, спасая неразумных девиц?
– Так я вас спас?
– Разумеется. Я мечтала утопиться, но холодная вода и вы меня остановили.
– Ким… знакомая фамилия… Ваш отец преподает в университете?
– Вы его знаете?
– Наслышан. – Он улыбнулся, а в глазах мелькнула усмешка. Наконец он меня узнал. Не узнал – понял, кто я такая. – Мой друг в самом деле от вас без ума.
Его слова можно было расценить по-разному, к примеру, так: он спятил, притащив сюда девку с таким прошлым. И с таким настоящим.
– Это взаимно, – ответила я, пытаясь прогнать тревогу и не обращать внимания на свои руки, которые теперь мелко дрожали. Предательски.
– Неудивительно. Он известный сердцеед. Надеюсь, Олег наконец-то попал в хорошие руки. – И вновь усмешка.
Ну и что еще должно означать? Что-нибудь вроде: «Наконец-то этот павлин вляпался и получит по заслугам»? Весьма по-дружески. Олег подошел к нам, с трудом отбившись от толстяка, и спросил весело моего собеседника:
– Соблазняешь мою девушку?
– Пытался, но безуспешно, – пожал плечами Вадим Георгиевич. – Кажется, это тот случай, когда говорят: «настоящая любовь».
Какая-то дама подхватила его под руку, чем сразу же воспользовался Олег.
– Идем.
– Сматываемся?
– Нет, но есть идея.
Он потащил меня к выходу из зала, где с постными лицами паслась охрана. Парни проводили нас понимающими взглядами. Первые два кабинета оказались запертыми, что вызвало возмущение Рахманова. Он пнул дверь и выругался.
– По-моему, ты спятил, – хихикнула я.
– А кто спорит? Ну, наконец-то.
Третья дверь оказалась незапертой, и мы вломились в комнату, где были три стола, масса бумаг, компьютеры и никакого намека на мебель, которая в тот момент была нам особенно интересна.
– Пойдем искать дальше? – с сомнением спросил Олег.
– Обойдемся, – заверила я.
Через полчаса мы вернулись в зал, еле сдерживаясь от смеха и изо всех сил стараясь выглядеть пристойно. Но наши старания успехом не увенчались – граждане упорно на нас таращились. Особенно на Рахманова. Впрочем, у него было такое шкодливое выражение лица, что и дурак сообразил бы, чем он сейчас занимался. Кажется, это его вполне устраивало, а мне было все равно. Где-то часа через полтора мы смогли уйти. Шофер скучал в машине.
– Ко мне? – спросил Рахманов, как видно решив, что вполне способен напиться дома, не прибегая к услугам ресторана.
– Лучше ко мне, – ответила я.
– Почему?
– Твоя квартира навевает уныние. Очень хочется там что-нибудь разбить.
– Кстати, о квартире. Твоей придется заняться. Не можешь ты жить среди такого убожества.
