С Димкой мы развелись. Правда, ушло на это полгода и потребовало столько нервных затрат, что ни на что другое просто сил не хватало. Димка подал на раздел имущества, и нервов прибавилось. Папа махнул рукой и сказал:
– Отдай ему все, что хочет. Может, он от этого станет счастливее.
Счастливее Димка не стал. Только наша разводная эпопея закончилась, как он появился у меня в квартире с букетом роз и улыбкой. Димкина способность вести себя так, будто ничего не случилось, неизменно вызывала у меня недоумение.
Воспользовавшись этим недоумением, он прошмыгнул в комнату, вручил мне розы и сказал:
– Рад тебя видеть.
– Спасибо, – промямлила я, воткнула цветы в вазу и устроилась в кресле, поглядывая на Димку с заметным сомнением. Парень он такой, что глаз да глаз за ним нужен: зайдет попить чаю и задержится лет на пять. В мои планы это не входило, потому гостеприимство я не демонстрировала и чай не предлагала.
– Ты мне соврала, – заявил он. Я удивленно вскинула брови: врать я вообще не люблю, потому что не умею, а врать бывшему мужу мне и вовсе без надобности. Я вздохнула и спросила:
– Да?
– Да, – удовлетворенно кивнул он. – У тебя никого нет. Я следил за тобой весь месяц.
– Лучше бы ты нашел себе работу, на которой платят деньги. С завода так и не уволился? – спрашивала я без всякого интереса, потому что ответ знала. Димка будет всю жизнь получать от случая к случаю полторы сотни, ныть, жаловаться на начальство и ругать правительство. Такой уж он человек, и тут ничего не поделаешь.
– При чем здесь моя работа? – обиделся он. – Я о тебе говорю. Ты сказала, что не хочешь со мной жить, потому что у тебя кто-то есть. И соврала. Никого у тебя нет. Развелась ты со мной из-за своего папаши. Он меня всю жизнь терпеть не мог. И тебя настраивал, вот в конце концов и перетянул на свою сторону. – Не удержавшись, я зевнула, а Димка разозлился: – И не надо делать такое лицо – и ты, и я знаем, кто такой твой отец. Добро бы просто вор, боюсь, он кое-кто похуже…
– Димка, – хмыкнула я, – ты живешь в его квартире…
– В своей…
– Да. Мы продали квартиру, и ты купил на свою половину денег «малосемейку», но квартиру нам покупал отец, на те самые ворованные деньги. Поэтому заткнись или продай «малосемейку», а деньги отнеси в детский дом.
Такая перспектива повергла Димку в уныние.
– О чем мы говорим? – возмутился он.
– Как всегда, о моем отце, – пожала я плечами.
– Ты меня обманула, – напомнил он.
– Нет. – Я интенсивно покачала головой и решила озадачить Димку: – Просто человек, которого я люблю, в тюрьме.
– Что? – Он выпучил глаза так, что умудрился напугать меня.
– Что слышал. Мой избранник сидит в тюрьме, выйдет через два года. Так как я не являюсь его женой, свидания затруднены. Но я его жду. Как только он вернется, мы сразу поженимся.
– Врешь, – недоверчиво буркнул Димка, а я еще раз покачала головой:
– Нет. Честно. Ты сам всегда говорил: яблоко от яблони… А он – точная копия моего отца. И они души друг в друге не чают. Так что бери букет и иди отсюда.
Димка покраснел до состояния вареного рака и торопливо направился к выходу, потом вернулся, выхватил букет из вазы и очень громко хлопнул дверью. Конечно, это вовсе не значило, что он больше никогда не придет. Скорее наоборот.
Зазвонил телефон, я подошла и сняла трубку с некоторой дрожью в сердце. Тут уж ничего не поделаешь: каждый раз возникала нелепая мысль: а вдруг Багров? Может быть, поэтому я продолжала жить в Южном, хотя добираться до работы было довольно далеко. Звонила Юлька.
– Как настроение?
– Димка был, – пожаловалась я.
– Неужто замуж звал?
– Не успел. Он следил за мной месяц и очень расстроился, не обнаружив соперника.
– Так осчастливь бывшего: вокруг полно мужиков, хватит жить монашкой.
– Я еще немного поживу, если ты не возражаешь, – хохотнула я, а Юлька ответила неожиданно серьезно:
– Машка, он сюда не вернется. Просто не рискнет. Он ведь не знает, что ты ничего не рассказала отцу.
– С чего ты взяла, что я жду? – вздохнула я. Юлька тоже вздохнула:
– Может, скажем отцу? Он его найдет.
– И что? – хмыкнула я.
– Не знаю. Может, нам самим его поискать?
– Где, интересно? – хоть я и ухмылялась, но сама не раз тешила себя такой мыслью: что, если
