– Ясно. Это не твой подвал, а ты не Полина.
Наступила долгая пауза, Леха сопел за дверью, а я соображала, что же мне теперь делать. Может, стоит все-таки вылезти в окно и удрать? Беда в том, что деньги с паспортом в заветном конверте в другой комнате, а без них… В общем, если я хочу, чтобы у меня был хоть один шанс выбраться из передряги, надо с Лехой договориться. Его молчание начало сильно беспокоить.
– Эй! – крикнула я. – Как ты догадался?
– О чем? – не понял он.
– О том, что я не Полина?
– Ну ты даешь, – хмыкнул Леха. – Ты же сама только что сказала: дом не твой, а дом принадлежит Полине, значит, ты не Полина. Так?
– Не знаю. То есть, конечно, я не Полина…
– Ага. Полина сидит в подвале. По крайней мере месяца два.
– Я ее не убивала! – крикнула я испуганно. – Два месяца назад я еще была в Душанбе. Это можно проверить. Я не убивала ее, – повторила я с отчаянием.
– Само собой. Ее вообще никто не убивал, я имею в виду – в этом доме. Она сама пришла сюда. Пришла и спряталась в подвале, потому что дверь была заперта изнутри на засов. Соображаешь?
Соображала я туго, стояла, прижавшись спиной к двери, и пыталась осознать то, что сказал мне Леха.
– Ты уверен? – спросила через некоторое время, на протяжении которого он дипломатично молчал.
– Конечно. Говорю, дверь закрыли изнутри. Окон там нет, значит, она сама заперла засов.
– Но почему она там осталась?
– Почему умерла? – Леха тоже соображал неважно.
– Почему умерла в подвале? Почему она вообще там оказалась?
– Откуда мне знать? Должно быть, от кого-то пряталась, – заявил он.
– Она что же, не могла выйти и умерла от голода?
– Вряд ли. Я ее не очень разглядывал, но ноги у нее выглядят паршиво, боюсь, над девкой кто-то поработал. Сил хватило добраться сюда и спрятаться в подвале. Плохие дяди ее здорово напугали, а потом ей сделалось хуже, и выйти она не смогла.
– Ты правда так думаешь? – спросила я, поразмышляв над его словами.
– Конечно. Зачем мне врать? Может, ты откроешь дверь и мы все спокойно обсудим?
– Чего тебе так не обсуждается?
– Допустим, я малость погорячился, потому что с перепугу решил, это ты ее укокошила. А она моя родственница. Соображаешь?
– Ты с самого начала был уверен, что я не Полина? – наконец-то дошло до меня.
– Само собой. Что я, родственников не знаю? Чувствовал, что-то тут не то: статейка в газете, незнакомая девка в ее доме… Решил разобраться. А ты темнишь и все еще больше запутываешь. Когда труп увидел, естественно, здорово психанул… Я тебя пальцем не трону, если дверь откроешь и объяснишь, как оно все было… Почему ты вдруг стала Полиной, откуда про дом узнала и так далее… Помни, тебя хотят укокошить, если ты не врешь, конечно. И лучше тебе все рассказать мне.
– А ты мне поможешь? – усмехнулась я.
– Само собой. Я хочу найти типов, которые так обошлись с Полиной, она мне не чужая. Вдвоем у нас больше шансов.
Постояв еще несколько минут в тишине, я решила открыть дверь. Леха в это время помалкивал, предоставляя мне возможность все как следует обдумать. Конечно, он был прав, вдвоем у нас больше шансов, хотя Леха вовсе не тот человек, на кого я стала бы полагаться в трудную минуту. Но выбирать не приходится…
Вздохнув, я открыла дверь и выглянула. Леха сидел на стуле, покосился в мою сторону и проворчал:
– Да не бойся ты. Говорю, я погорячился.
Я осторожно вышла и устроилась рядом с ним.
– Что будем делать? – спросила тихо.
– С Полиной?
– Конечно. Вызовем милицию?
– Можно, – степенно кивнул Леха. – Только извини, если я обидное скажу: милиция тебе как собаке палка, да и мне, если честно, тоже. У нас с ней уже давно отсутствует взаимопонимание. Смекаешь, о чем я?
– Не очень. С чего ты взял, что я боюсь идти в милицию?
– С того, что ты до сих пор до нее не дошла, – хмыкнул он, а потом улыбнулся презрительно, вздернув верхнюю губу. – И давай договоримся: уж если мы оба участвуем в этом деле, обойдемся без вранья.
Если я расскажу Лехе правду, хуже не будет, а вдруг он в самом деле что-то знает (как-никак родственник Полины) и не откажется помочь?
