– О чем ты? – осторожно спросила я.
– О тебе, обо мне, о невозможности того, чего я хотел бы всем сердцем.
– Я не понимаю тебя, – покачала я головой, я и в самом деле не понимала. Была уверена, что он говорит о любви, но почему она невозможна? В ту минуту он был мне очень близок, казалось, я знаю его много лет, более того, меня удивляло, как все это время мы могли жить вдали друг от друга, словно мы были близнецы, разлученные в детстве, и вот наконец встретились, и вместе с тем наша близость совсем меня не волновала.
Музыка закончилась, и мы вернулись за стол, он находился в небольшой нише, с двух сторон скрытый от посторонних глаз.
– Ну вот, – сказал Кирилл и начал выкладывать на скатерть вещи из кармана. Часы, два бумажника и золотой брелок с ключами от машины. Я наблюдала за этим с недоумением.
– Зачем тебе два бумажника? – бестолково спросила я.
– Это не мои, – улыбнулся Кирилл. – Один был в кармане вон того типа с крашеной блондинкой, а другой – у нашего лысого красавца.
– Ты их украл? – опешила я, Кирилл продолжал улыбаться, а я потерянно бормотала: – Так ты вор.
– Вор, – серьезно ответил он. – Только не простой. Я – гений.
Я с трудом перевела дух, тревожно оглядываясь. Он взял мою руку.
– Не бойся. Нас не поймают. Меня никогда не поймают, ведь я – гений.
– Дело вовсе не в этом, – сглотнув ком в горле, возразила я. – Ты украл…
– Что тебя смущает? Ведь ты тоже воровка?
– Вовсе нет… то есть… Кирилл, я просто не знаю, что сказать. Но это неправильно и… это совсем другое.
– Я огорчил тебя, – вздохнул он, и глаза его стали совсем несчастными. – Я думал, ты поймешь… хочешь, я все это верну?
– Как?
– Очень просто.
– Лучше уйдем отсюда, а эти вещи оставим где-нибудь в холле.
Но он уже поднялся, успев убрать свои трофеи в карман, и направился к музыкантам. Подошел к парню, что был у них за главного, о чем-то пошептался с ним, и тот, повернувшись к микрофону, произнес:
– Эта песня для самой красивой девушки на свете.
Музыка заиграла, а Кирилл стоял, глядя на меня и протягивая ко мне руку, и я поднялась и пошла к нему, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Лысый красавец, как его назвал Кирилл, смотрел на меня так пристально, словно пытался на глаз определить мой рост, вес, размер обуви и бюста. А я вдруг поняла, что всеобщее внимание и даже оценивающий взгляд лысого совсем меня не волнуют. Я видела только Кирилла, его протянутую ко мне руку и его сияющие глаза, когда он смотрел, как я иду по проходу. Он заключил меня в объятия, а я засмеялась. Тут он шепнул мне на ухо:
– Я все вернул.
Признаться, я не могла в такое поверить, я ведь видела, как он шел по проходу, видела… и ничего не заметила.
– Я все вернул, – повторил он, наблюдая недоумение на моем лице. – И ничего не перепутал. У меня отличная память.
– Как тебе это удалось? Я ничего не заметила.
– Я же сказал тебе, я – гений. У меня золотые руки.
Я хотела засмеяться, но что-то остановило меня, уж очень серьезно он это произнес.
– Я думала, ты музыкант.
– Я лучше. Хороших музыкантов много, а таких, как я… – он улыбнулся и сказал: – Рад, что ты больше не сердишься.
– Как я могу сердиться, раз я сама воровка.
– Самая прекрасная в мире, – шепнул он. А я с улыбкой закрыла глаза.
Мы вернулись к столу, и я предложила:
– Если твоего друга здесь нет, а мы уже поужинали, может быть, уйдем отсюда?
– Хорошо, – согласился он.
Мы не стали вызывать такси и побрели по дороге, держась за руки. Он снял пиджак и набросил мне на плечи, потому что от реки дул ветер и было прохладно. А я с удивлением поняла, что меня совсем не волнует то, что он вор, это не имело никакого значения, он мог быть кем угодно, это ничего не меняло, мне было хорошо с ним. Он замедлил шаг, потом совсем остановился, привлек меня к себе и поцеловал. Это был страстный долгий поцелуй, который вызвал в моей душе чувство какой-то неправильности, даже греха, точно целовал меня близкий родственник, брат. Я инстинктивно отстранилась, он отступил назад, выпустил меня из объятий и сказал:
– Извини.
А я схватила его за руку.
