– У меня есть повод сомневаться, что она перебрала сама, – сказал Саша, выдержав паузу.
Дуся повернулась, хмуро посмотрела на него:
– Ты хочешь сказать…
– Я уже сказал: у меня есть повод сомневаться.
– Но кто…
– Это я и хочу выяснить.
Она бросила сигарету и села за стол.
– Ты же ее знаешь: Кристина просто дура, жадная, стервозная, двуличная, способная на любую подлость, но даже ее ума хватило бы, чтобы ни во что не лезть.
– Наверное, все-таки не хватило.
Саша достал из кармана изумруд и выложил его на стол.
– Что это? – глядя на камень, спросила Дуся. Потом осторожно взяла его в руки. – Черт…
– Ты видела у нее этот камень?
– Нет. Но я о нем знала. Кристина рассказывала. Когда ты исчез, она места себе не находила. Месяца два. А потом… потом решила, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. И стала его любовницей за новую тачку и этот изумруд. Продалась, одним словом.
– И кто ее купил?
– Нетрудно догадаться, – пожала Дуся плечами. – Лысый.
– Вот как, – сказал Саша.
– Не думаю, что на него так подействовала ее красота. Тут другое.
– Что?
– Не прикидывайся. Она была твоей подружкой, пусть недолго, но была. Он, дурак, должно быть, хотел сравниться с тобой, хотя бы так. Не понимая, что всю жизнь довольствуется объедками. Уже через полгода она ему надоела. Он шлялся от нее налево-направо, а она изводила его рассказами о тебе. Удивляюсь, как он ее ни пристрелил в припадке бешенства. Нервы у него всегда были ни к черту.
– Не проще ли было найти друг другу замену?
– Ей не проще. Какая бы она ни была, но понимала… Беда в том, что после тебя любой мужик в глазах женщины гроша ломаного не стоит. – Саша едва заметно поморщился. – А лысый… не знаю, наверное, ему все-таки льстило, что он спит с твоей бывшей девкой, а может, он находил во всем этом какое-то мазохистское удовольствие. Он же чокнутый. В любом случае они не разбежались, хотя ненавидели друг друга. Она-то его уж точно. Ты думаешь, это он?
– Если и так, то сделал он это из совершенно иных соображений. Что-то на этом камушке есть.
– Кристина говорила: лысый запрещал ей носить изумруд, – нахмурилась Дуся.
– Немного странно, да? Подарить украшение женщине и не позволять ей его носить.
– Да, странно, – согласилась Дуся.
– Она не пыталась узнать причину такой странности?
– Возможно, но мне об этом ничего не известно. Последнее время мы редко виделись. Она была совершенно невыносима: либо пьяна, либо под кайфом, и в любом случае закатывала истерики. То грозилась покончить с собой, то собиралась отыскать тебя и убить. Так и говорила: пристрелю его и пущу себе пулю в лоб. Глупые мечты. Ни на то, ни на другое она была не способна. Хочешь узнать, что это за камень? – деловито спросила Дуся.
– Затем и пришел.
– А я думала, повидаться со мной, – улыбнулась она.
– И за этим тоже.
– Спасибо, – вздохнула она. – Ты знаешь, что значишь для меня. Если бы не ты, я давным-давно закончила бы свое бесславное существование.
– Не преувеличивай.
– Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но… я сделаю для тебя все, что угодно. Нет, гораздо больше.
– Будет достаточно, если подскажешь, кому стоит показать камень.
– Мирону. Но он погиб несколько дней назад. Ты его знал?
– Слышал о нем. Как он погиб?
– Пристрелили в собственном магазине. Мутная история. Впрочем, с его привычками – чему удивляться. Когда-нибудь это должно было произойти.
– Кого-нибудь из тех, кому он доверял, ты знаешь?
– У него работал парень, Сева Кукушкин. Хочешь, чтобы я ему позвонила?
– Хочу.
Женщина поднялась и направилась в прихожую, где был телефон. Мы слышали, как она с кем-то
