перевел взгляд с Саши на меня и опять вернулся к Саше. Кивнул.
– Идемте в кабинет, – сказал тихо.
Охранник посторонился, пропуская нас, и мы оказались в небольшом кабинете. Хозяин сел за стол, нам указал на кожаный диван.
– Что вас интересует? – понизив голос, задал он вопрос. Саша молча выложил на стол изумруд. Всеволод Сергеевич смотрел на него, поджав губы, вроде не осмеливаясь к нему прикасаться. Потом словно нехотя взял камень в руки. – Откуда он у вас?
Саша, выждав немного, ответил:
– Долгая история. И неприятная.
– Вот как… – Теперь они оба молчали, сверля друг друга взглядами. Всеволод Сергеевич вернул камень на стол, как будто признал поражение в этой игре «кто кого переглядит». – Допустим, я раньше видел этот камень.
– У Мирона?
– У Николая Аристарховича, – сделал он ударение на имени, давая понять, что всякие там прозвища ему не симпатичны. Саша ждал, никак не выказывая своего нетерпения, и Всеволод после еле слышного вздоха сказал: – Ему принес его один человек. Года два назад. Камень был крупнее. Просто камень, едва обработанный. Человек хотел, чтобы Николай Аристархович сделал из него подвеску, вот такую, в форме капли. Тот объяснил, что камень потеряет в весе, но клиента это не остановило. Работой он остался доволен. Это все.
– Все? – усомнился Саша.
– Все, что я знаю.
– И больше никогда вы этот камень не видели?
– Я – нет. Два месяца назад я ушел от Николая Аристарховича, открыл собственный салон. Так что…
– Мирон, кажется, погиб не так давно? – спросил Саша.
– Да. Его застрелили.
– Это печальное событие не могло быть как-то связано с камнем?
Вне всякого сомнения, такого вопроса Всеволод Сергеевич не ожидал. В глазах его промелькнул испуг, хоть парень пугливым не выглядел.
– Связано с камнем? – переспросил он.
– Да. Вот с этим изумрудом. Старика застрелили в лавке?
– Да.
– А что-нибудь из драгоценностей взяли?
– Нет, насколько мне известно.
– То есть это не было ограблением.
– Есть мнение, что это чья-то месть, – тихо сказал Всеволод Сергеевич. – Если вы были знакомы с Мироновым, должны знать, что у него немало врагов.
– Еще бы. Я не был с ним знаком, но кое-что о нем слышал. Например, что он был не робкого десятка. И очень многие с ним вынуждены были считаться.
– Да, это так, – кивнул Кукушкин.
– Но кто-то решил наплевать на это, – продолжал Саша. – У этого типа к тому же должна быть веская причина убить его. Так для кого Мирон сделал подвеску? – несколько неожиданно закончил он, неожиданно для меня, а вот Всеволод Сергеевич, скорее всего, ждал этого вопроса, и он ему по какой-то причине не нравился.
Они вновь уставились друг на друга, продолжив ту же игру, потом Всеволод Сергеевич взял лист бумаги и быстро на нем что-то написал, а через секунду достал зажигалку, высек огонь и, держа листок над пепельницей, поджег. Бумага сгорела, а Всеволод Сергеевич перевел взгляд на Сашу.
– Теперь все? – спросил Кукушкин.
– Теперь все, – согласился Саша и направился к двери.
– Я могу рассчитывать, что наш разговор останется между нами? – сказал ему вдогонку Всеволод Сергеевич, и впервые в его голосе послышалось беспокойство.
– Несомненно, – очень серьезно ответил Саша.
Я вскочила и последовала за ним.
– Что там было? – зашептала я, как только мы покинули магазин.
– Где?
– Что он написал?
– Фамилию, естественно.
– Какую?
– Райков.
– И что?
