сцене. Одетая в блестящее платье, которое так любила раньше и так ненавидит теперь.
Платье, напоминающее шкуру змеи.
Делающее и ее похожей на змею.
«А в чреве своем ты носишь Змея…»
Она отпрянула. Сейчас ей казалось, — о, она была готова поклясться в этом! — что из темноты зала на нее смотрит множество Змей с крошечными злыми глазками.
Если присмотреться повнимательнее, она наверняка увидит наклеенные улыбки. Сейчас они будут многообещающими. Злыми.
«А вот и не боюсь, — по-детски тряхнула головой Ариадна. — Знаете, в чем ваша ошибка? Я вот взяла да и исчерпала весь запас зла. Наверное, он тоже не неисчерпаем, а? Впрочем, у вас ведь нет души… Вы заплатили ею. За этот блеф, за дешевенькую игру Юлиана».
Она зло рассмеялась.
По залу прошло легкое движение — почти неуловимое, как шелест осеннего ветра.
Они двигались к сцене.
О, черт, подумала Ариадна, невольно ища выход. Она сделала движение к внутренней двери, но внезапно споткнулась о твердое и ЖИВОЕ тело. Выставив вперед руки, ничего не видя, поднялась. «Кажется, я расшибла лоб», — подумала она.
Кто-то щелкнул выключателем. Теперь стало окончательно темно.
Ариадна почувствовала, как вокруг ног обвивается мощное тело.
«Уроборос», — устало подумала она.
Она стояла, боясь пошевелиться. У ее ног, кусая собственный хвост, свернулась кольцом Змея.
И все ближе и ближе подходили ОНИ. Ариадна подняла глаза к потолку, зная, что уже никогда не увидит неба.
— Мириам, — пронесся по залу шепот. — Принеси жертву Уроборосу. Уроборос нуждается в жертве, Мириам!
«Я смотрю на голубой экран, самой лучшей из любых программ, как туман — облака. Алый плот уносит река. Я жду заката, плеска весла…»
Она не знала, откуда слышится этот голос. Женский, хрупкий, так похожий на ее. Словно это она пела сама.
«Я жду отъезда навсегда, я жду прощанья, я жду гудка, где та рука, что даст мой трап мне?»
«Вниз по теченью неба», — вспомнила Ариадна и улыбнулась. Сейчас она видела перед собой разливающееся по этому небу серебро. Серебряные потоки воздуха окружали ее со всех сторон и, подхватывая, уносили вдаль, вдаль от этих злых глаз, тянущихся к ней рук, от свернувшейся кольцом Змеи — вниз, по течению…
Неба.
Когда все было кончено и тело Ариадны сползло вниз, Юлиан, стоявший до этого в дверях бара, едва заметно улыбнулся и вышел.
Так же незаметно, как и появился.
Что ж, теперь она умирает. Она испытывает самую мучительную агонию…
Она платит по счету! Никто не вправе пытаться обмануть его, Юлиана.
Он был почти доволен.
Почти — если бы не одна постоянно беспокоящая его мысль.
Он пытался изгнать ее из головы, но она продолжала отравлять его настроение, портя игру.
Потому что сейчас, в этом красивом представлении, появилась странная нотка.
Раньше такого ощущения не возникало. В ИГРУ играл только Юлиан.
Но теперь — о, он был готов поклясться в этом! — теперь тут незримо присутствовал кто-то еще, невидимый, странный. И сейчас — победил ли Юлиан Ариадну?
«Все покажет завтрашний день, — успокоил себя Юлиан. — Если победил я, значит, завтра Ариадна вернется в облике Мириам. Хранительницы Уробороса».
Но что бы он ни думал, беда-то была в том, что он вдруг очень остро осознал, что начал проигрывать.
Потому что Ариадна не вернется.
— Никогда не вернется. Она ушла, твоя Ариадна… И знаешь к кому?
Он закрыл уши. Слушать этот насмешливый голос он не мог. Но голос продолжал, пытаясь прорваться:
— А она ушла к Богу… Как дети!
— Ложь, — пробормотал Юлиан. — Ложь!
Но тот голосок все еще смеялся, тонко, издевательски. Тот голосок, который разговаривал с ним всю жизнь, теперь предавал его, издевался над ним!
Оставлял Юлиана совсем одного?
— А Распятый оста-авил тебя с носом, Юлиан!
Впрочем, нет. Черт с ней, с Ариадной… Душка — вот истинная драгоценность.
Душка, Душка, маленькая девочка, ставка в Игре.
— Что ж, неплохой обмен? Душка — на Ариадну?
Улыбка снова раздвинула его губы. Он сделает Душку своей ученицей. В девочке очень много внутренней силы — кто сможет противостоять ей?
— А если она поступит с тобой так же, как ты со своим Учителем? Если она убьет тебя, когда поймет, что хочет управлять Шаром и Служителями сама?
Голос теперь стал злым, как будто это Учитель говорил с ним.
— Что тогда, Юлиан?
Он не хотел об этом думать, но ответил темноте неба с лицемерной улыбкой, уверенный, что сумеет справиться с маленькой девчонкой:
— Такова участь Учителей… Я должен буду принять смерть из ее рук!
Желание увидеть Игоря было огромным. И хотя Душка пыталась убедить себя в том, что это не так, она понимала — очень даже ТАК.
«Он предатель, — говорила она сама себе. — Вспомни».
И опять в голове рождались воспоминания — Игорь обнимает Ариадну. Его голова склоняется все ниже, зарываясь в белокурой магии распущенных волос.
«Ты что, ревнуешь? ТЫ влюблена в него?»
Душка попыталась резко возразить, что не в этом дело, просто…
Влюблена. Наверное, в конце концов, может быть.
Первая маленькая любовь маленькой девочки.
Не такой уж и маленькой — маленькие девочки не переносят такие БОЛЬШИЕ страдания.
К тому же дело не только в этом. Дело в Ариадне…
Для Душки Ариадна навсегда останется воплощением зла. Несущийся джип, который сумел раздавить всю Душкину жизнь!
Она сжала кулачки и прислушалась к самой себе. «Он не предатель, — печально сказала та Душка, которая пока еще была внутри. — Он совсем не предатель, а ты глупая девчонка. Скажи себе честно — что он заставляет тебя возвращаться. Ты хочешь стать ледяной — а он отогревает тебя, как замерзшую птицу. На твоем месте я бы пошла к нему — в конце концов, хотя бы затем, чтобы сказать ему…»
— Чтобы он убирался из моего дома! — выкрикнула девочка.
— Нет, — спокойно произнес голосок второй Душки. — Для того чтобы пригласить его на свой день рождения.
Девочка встала и подошла к окну. Теперь стало еще труднее решить — идти туда или нет.
— Как ты думаешь, Бадхетт? — обратилась она к медвежонку за советом.
«Наверное, нам стоит туда сходить», — ответил ей добродушный взгляд пуговок-глаз.
— Ну, пошли, — вздохнула Душка, взяв медвежонка. — Только если там опять будет этот, проклятый джип, я вернусь и больше уже никогда не пойду к нему.
