– Марья где? – поинтересовался Витя и, чтобы ускорить мыслительный процесс у недавнего друга, ткнул его кулаком в живот. Олег взвизгнул, ткнулся носом в стол, обхватив живот руками, и, кажется, заплакал.
– Отрежь ему ухо, – совершенно серьезно сказал дядя Жора и даже нож протянул – тот, что лежал на столе. Судя по крошкам, им недавно резали хлеб. – У нас нет времени на болтовню.
Витя взял нож, а я сделала шаг с намерением вмешаться, уж очень натурально они все разыграли. По крайней мере, Олег, как и я, поверил, поднял голову и торопливо заявил:
– В подполе.
– А подпол где? – нахмурился Витя.
Олег ткнул пальцем в пол возле русской печки, и мы увидели лаз с металлическим колечком на крышке.
– Проверь, – кивнул дядя Жора, не сводя глаз с Олега. Морячок подошел, потянул люк и заглянул вниз, я тут же подскочила и позвала:
– Марья!
В ответ ни звука, и темень внизу – хоть глаз выколи.
– Свет-то здесь есть? – спросил морячок.
Свет был, лампочка вспыхнула, осветив большой подпол с подпорками из кирпича. Возле одной из них сидела Марья. Рот ее залеплен скотчем, по этой причине она невнятно мычала, а глаза таращила более обыкновенного.
Помимо того, что она была привязана веревкой к подпорке, ей еще руки и ноги связали, так что положение ее иначе, как бедственным, не назовешь. Морячок присвистнул, а я бросилась к Марье и первым делом сдернула скотч. Марья даже не взвизгнула, хотя я-то знала, как болезненна сия процедура.
– Вот христопродавец, – вместо этого заявила она. – Кому верить на этом свете?
– Ты кого имеешь в виду? – не поняла я.
Морячок подскочил с ножом и очень ловко разрезал все веревки. Марья попыталась встать и первым делом ткнулась лбом о поперечную балку; я крикнула: «Осторожно», но опоздала.
Стоять здесь в полный рост было нельзя, приходилось сгибаться в три погибели, и мы поспешили покинуть подпол, Марья шла с трудом, потому что конечности у нее затекли, она несколько часов находилась со связанными руками и ногами, но это не помешало ей наброситься на Олега. Сначала она заехала ему кулаком в нос, как обычно забыв про заповеди, а потом ухватила сковородку, но боевой порыв пресек дядя Жора. Он водворил сковородку на место, а Марья в досаде плюнула. Тут я жалобно сказала:
– Я ничего не понимаю.
А Марья ответила:
– Чего не понять? Иуда он. Самый что ни на есть Иуда, похуже нашего Сереги будет, царство ему небесное.
– Давай по порядку, – видя, что я продолжаю хлопать глазами, предложил дядя Жора.
– Звоню я вчера этому мерзавцу, – начала Марья. – Вы все уехали, а мне тоска зеленая, дай, думаю, узнаю, как дела у Олега. А он мне: надо срочно встретиться. Я думала в больницу ехать, а он мне: за больницей следят, но я постараюсь уйти незаметно. Совершенно мне мозги запудрил. Я хотела тебе позвонить, а он: опасно, ее телефон, возможно, прослушивают. Я со всех ног понеслась на проспект Гагарина, где он ждать его велел. Прибегает этот гад и опять мне по ушам ездит: вроде есть человек, который знает, кто Серегу убил. С ним встретиться надо, но Олег один ехать боится, а никому рассказывать о встрече мужик не велел. Вот какой гад, Олег я имею в виду, совершенно меня запутал. Взяли такси, пять раз пересаживались, следы заметали, пока не приехали в Красное. Входим в дом, мне и в ум не шло, что это порождение ехиднино что-то замыслил, ведь он на нашей стороне. Стал меня чаем поить, сидим, пьем, мужика ждем. Видно, он какую-то дрянь мне подсунул, я еще подумала, что это чай такой противный, и тут вдруг бац – и я в отключке. А в себя пришла уже связанная. Перепугалась до смерти, а главное, ничего не понимаю, чуть с катушек не съехала. Ведь это уму непостижимо… Уж не знала, что и решить. Может, думаю, маньяк какой, начнет меня на куски резать… Где туалет? – неожиданно заорала она.
– На дворе, – испуганно ответил Олег, и Марья опрометью бросилась за дверь.
Я спросила:
– Ты что, с ума сошел? – Вопрос адресовался Олегу. – Зачем ты Марью похитил? Подожди, так это ты мне звонил? Ты деньги требовал?
Тут Олег перестал рассматривать стол, выпрямил спину и с вызовом заговорил:
– А почему бы и нет? Когда я был тебе нужен, ты мне глазки строила, а как в больнице оказался, так побоку.
– Когда это я тебе глазки строила? – удивилась я и пунцово покраснела, отчего страшно разозлилась, потому что выходило, что якобы есть за мной какая-то вина.
– Строила, – съехидничал он.
– Хорошо, пусть так, – нахмурилась я. – Марья-то здесь при чем?
– При том. Я хочу свои деньги.
– Какие? – растерялась я.
– Обыкновенные. Я жизнью рисковал, мне голову пробили… Может, я даже инвалидом останусь, и что – просто так?
– Зря ты из больницы сбежал, – сказала я, понаблюдав за ним. – Какие у меня деньги? Откуда? Ты же
