же собралась и поехала с ним.
Дом с резными наличниками выглядел очень нарядно, в палисаднике цвели розы, рядом с будкой сидел лохматый пес и отчаянно зевал. Нас он попросту игнорировал, хотя мы позвонили (звонок был рядом с калиткой под металлическим козырьком) и, не дождавшись ответа, пошли к дому, пользуясь тем, что калитка не заперта.
– Хозяева! – зычно крикнул дядя Жора, и через некоторое время из-за дома появилась женщина в сопровождении двух девчушек лет семи-восьми. При ближайшем рассмотрении дети оказались близнецами.
– Здравствуйте, – сказала женщина, приглядываясь к нам.
– Вы Нина Васильевна? – скроив постную мину, спросил дядя Жора.
– Да.
– А я Георгий Шувалов. Юра вам, наверное, обо мне рассказывал? Мы вместе служили…
– Как же… конечно, – нерешительно кивнула женщина. – Только Юра…
– Я знаю, – вздохнул дядя Жора, обнял ее и по-братски прижал к груди. Вышло очень трогательно. – Собственно, мы к вам по этому поводу. Тут ребята на похороны собрали… – Слегка стыдясь (надеюсь, стыдился дядя Жора искренне, оттого что врал напропалую), он достал из кармана деньги и протянул Нине Васильевне. Та взяла, взглянула на внушительную пачку банкнот и прослезилась.
– Спасибо… спасибо, что не забыли брата. На похороны у меня есть, но ведь поминки, памятник… Господи, чего ж мы здесь стоим? Проходите в дом.
В дом мы прошли, девчушки остались в саду, а Нина Васильевна поставила на плиту чайник и, устроив нас за столом, присела у окна.
– Нина Васильевна, мы с товарищами… в общем, никто ничего толком не знает… какие-то слухи… Как Юра погиб?
Женщина махнула рукой, заплакала, вытирая лицо полотенцем.
– Да я сама ничего не знаю. Застрелили его в квартире. Следователь говорит, Юра сам дверь открыл. На ограбление не похоже. Да и чего у Юры грабить? Если только на телевизор позарятся… Я милиции не верю, – понизив голос, вдруг заявила она. – Вопросы разные задают. Откуда у Юры крупная сумма денег? Двадцать тысяч долларов. Смех один. Какие доллары? У него зарплата семь тысяч, так он мне половину отдавал. Я с мужем развелась, пил сильно, сама в детском саду работаю, знаете наши зарплаты. Вот Юра и помогал мне. Боюсь я очень… – вздохнула она.
– Чего боитесь? – нахмурился дядя Жора.
– Боюсь, что эти, из милиции, опять на него что-нибудь повесят. Вы небось знаете, что год назад было? Арестовали Юру, вроде как за убийство. Всю душу вымотали. Были бы деньги, так откупились бы, а у нас что? Вот и хотели чужой грех на Юру повесить. Потом, конечно, разобрались. И теперь с деньгами этими пристали. Хоть бы подумали: какие деньги, раз мы втроем у него на шее? Только для нас и жил, одна радость – мои девчонки. Своих-то не было. С Ларисой они давно развелись. С войны вернулся сам не свой, я-то надеялась, он жизнь свою устроит, женится… Какое там. Нелюдимый стал, улыбаться и то разучился. С работы придет и на диван, футбол свой смотрит. Вот и вся жизнь. А теперь… – Женщина опять заплакала, дядя Жора подал ей воды, она сделала пару глотков и поставила чашку.
– А как он в больнице оказался? – спросил дядя Жора.
– В больнице? – Женщина опять вздохнула, уходя от наших взглядов. – Даже и не знаю, что вам сказать…
– Мы не из любопытства спрашиваем. Ментам тоже не доверяем, вот и решили разобраться, что к чему, чтобы память о нашем товарище…
– Да-да, – закивала женщина, – только на вас надежда. Дело-то темное, и я в нем ничего не понимаю. – Она вдруг перешла на шепот. – Юра исчез. В четверг позвонил мне на работу, спросил, как дела. Ну, поговорили… В субботу хотел к нам приехать, на выходной. Я его ждала, а он не приехал. В воскресенье звоню, трубку никто не берет. В понедельник я беспокоиться стала, позвонила на работу, там говорят, он отпуск взял. Странно, думаю, мне ничего не сказал. Поехала на квартиру, у меня ключ есть. Вещи на месте, ни записки, ничего. Я хотела в милицию идти, вдруг соседка звонит: Юра в больнице, по телевизору его показывали, будто он сам себя не помнит. Я сразу же в больницу. Так и есть, Юра.
– Он вас узнал?
– Поначалу вроде нет. Потом поговорили, вижу, просветление в нем, чего-то вспоминать начал.
– А говорили о чем? – спросил дядя Жора.
– Да обо всем. Как дела на работе, как девочки. Врач сказал, дома ему лучше будет, скорее все вспомнит. Я хотела, чтобы он у нас пожил, но Юра ни в какую. А как в квартире оказался, вроде и вправду все вспомнил. – Женщина кашлянула и отвернулась к окну.
– Юрой никто не интересовался? Может, кто-нибудь приходил к вам?
– Кроме следователя, никто не был. Следователь тоже все выспрашивал, как Юра в больнице оказался. Я вот что думаю: они считают, притворялся он.
– Что?
– Притворялся, что память у него отшибло. Вроде как прикидывался.
– Зачем?
– Не знаю. Если честно, и я так подумала. В больнице не помнил, как девчонок зовут, а дома… то есть он и дома ничего такого не говорил, Юра вообще молчун, но и меня ни о чем не спрашивал, что где лежит помнил… Или это так и положено?
– Я в медицине не силен, – вздохнул дядя Жора.
– Тяжело у меня на душе, – пожаловалась женщина. – Уж и не знаю, говорить или нет…
