машину. Я не стала задавать вопросов, Павел и так был раздражен. Переулками вышли к двенадцатиэтажному дому, который торчал среди пятиэтажек, точно свечка. Павел набрал код, и мы вошли в подъезд.
Квартира на втором этажа оказалась однокомнатной, небольшой и какой-то нежилой. Мебели в избытке, в кухонном шкафу нашлись соль и сахар, но впечатление такое, что всем этим давно не пользовались.
– Будь как дома, – сказал Павел, прошел в гостиную и бросил пиджак на спинку кресла. Но пиджак упал на ковер, Павел подхватил его и определил на место, при этом из кармана выпала пачка долларов. На глаз я определила – тысяч пятнадцать.
Разумеется, на упавшие доллары он обратил внимание, а еще на то, что на них обратила внимание я. Нет, он не испугался, но явно был недоволен.
Мы стояли и смотрели друг другу в глаза.
– Не знаю, что ты подумала, – начал он со вздохом, – но эти деньги я выиграл. Прошлой ночью. Закончили в шесть утра. Черт, нам нужны деньги, чтобы убраться отсюда, разве нет?
– Значит, ты всю ночь играл? – спросила я, только чтобы не молчать.
– Другого способа заработать я не знаю. Хотя можно поучаствовать в боях без правил. Ты как? Я мог бы быть твоим импресарио. Будем кочевать по городам, вести жизнь, полную приключений. Или лучше без них? Что молчишь, ответь мне…
– Лучше, – кивнула я.
– Тогда не мешай. – Он сделал шаг и порывисто обнял меня. – Прости, эти гады испортили нам такой день… Ты еще помнишь, что ты моя жена?
– Павел, я…
– Все, не будем об этом, – перебил он и стал целовать меня. – Ты вся дрожишь, – вновь заговорил он. – Прости. Эти свиньи напугали тебя. Я ведь говорил, время от времени кто-нибудь из них вспоминает обо мне, и тогда начинаются подобные фокусы. И сегодня никто не собирался со мной разделаться, как ты, должно быть, подумала. Они просто пугали. Я давно привык к этому. Успокойся, прошу тебя. Я хочу, чтобы ты была веселой и счастливой, как там, в ресторане. Ну, что я должен сделать, чтобы ты поверила: у нас все в порядке?
– Ничего, – покачала я головой, прижимаясь к нему. – Я тебе верю.
Я проснулась в восемь утра. Комнату заливал солнечный свет, я улыбнулась, лениво потягиваясь, и тут откуда-то выплыла мысль: «Ник ведет себя странно». Я резко поднялась и увидела, что Павла рядом нет. Вскочила, бросилась на кухню, затем в ванную… В квартире Павла не было. Записку он не потрудился оставить. Я закусила губу, потом в отчаянии покачала головой. Через минуту, кое-как справившись с собой, набрала его номер.
– Извини, – быстро сказал Павел. – Я занят.
Он отключился, а я швырнула телефон на журнальный столик. Поразившая меня мысль вновь вернулась. Ник ведет себя странно. Он вроде бы самоустранился, дав мне возможность делать, что я считаю нужным. Это на него не похоже. Совсем не похоже. Что происходит? Черт…
Я позвонила Машке – у нее новостей не было, зато она, конечно, пожелала узнать, чем занимаюсь я. Врать ей не хотелось, да в тот момент я и не способна была придумать что-то вразумительное, и твердила, как попугай, что у меня все в порядке. Ее это не успокоило, и меня тоже.
Я торопливо закончила разговор, на душе было тоскливо. Попробовала отвлечься, но мысли непременно возвращались к Нику. И к Павлу, конечно, тоже. Все происходящее, при желании, можно было объяснить, но для этого требовалось допустить то, во что я ни при каких обстоятельствах не желала верить.
Ожидание выматывало. Сначала я пыталась отнестись к ситуации спокойно: Павел ушел, у него есть дела, о которых мне знать не положено. В конце концов, у него действительно могут быть дела. О господи, какие? Неважно. Он мужчина, я не могу пришпилить его к своему подолу, чтобы он двадцать четыре часа был рядом.
Когда прошло часов пять, я заметалась по комнате, и страх, липкий, тяжелый, навалился вновь. Я пыталась унять внезапную боль в сердце, а еще решить, что делать. Предчувствие беды было так сильно, что я завыла, раскачиваясь из стороны в сторону, а взгляд мой тупо и тоскливо уперся в стену.
Я сидела так очень долго, а потом вновь заметалась по комнате. Выдержала еще два часа и позвонила ему.
– Котенок, я через две минуты буду дома, – весело ответил он. – Как раз вхожу в подъезд.
Я бросилась к входной двери, и в самом деле услышала его шаги, а потом увидела, как он поднимается по лестнице. Он шел, насвистывая, и его лицо, его глаза сияли от счастья.
– Привет, – сказал он, входя в квартиру. Бросил спортивную сумку на пол и обнял меня. – Ой, какая ты холодная! – в притворном ужасе воскликнул он. – Чем ты занималась? Принимала холодный душ?
А я вспомнила, что до сих пор хожу в футболке, растрепанная, неумытая.
– Я… я… Павел! – Я тоже обняла его и всхлипнула, зная, что он терпеть не может слез, но в этот раз все было по-другому.
– Все кончилось, котенок, все кончилось. В самом деле все. Тебе теперь нечего бояться. Завтра или в крайнем случае послезавтра мы уезжаем. Да, вот еще что… – Он выпустил меня из рук, наклонился к сумке, расстегнул «молнию», и я увидела пачки долларов.
– Ты опять играл? – нахмурилась я.
– Ага. Не поверишь, как мне везло. Это потому, что ты рядом. Помнишь, я всегда мечтал стать богатым? Так вот: я им стал. Как тебе это нравится, детка? – Он весело засмеялся и теперь был похож на мальчишку, озорного и счастливого. – Здесь сто тысяч, – сообщил он, взяв из сумки две пачки и похлопав их друг о дружку. – И это не все. Когда мы окажемся вдали отсюда, будут еще. Хочешь, махнем на Таити? Помнишь мультик про кота? Я просто грезил Таити в детстве, кучу книг прочитал. Теперь мы можем все, что угодно. Скажи, ты счастлива? – Он обнял меня.
