— Ты тоже изменилась, Гэл. Но это и правильно. Идем.
— Постой! — В ее глазах мелькнул испуг. — Ты же был у наружников! А я совсем растерялась… Как ты здесь оказался? Да, правильно, передавали… Налет на шестой, захваченный магнито-план… Тебя же убьют, Тири! Глупый мальчишка!
Она потянула Тири за руку.
— За тобой гонятся? Что я говорю, конечно… Я тебя спрячу, а потом мы с Росом поможем тебе уйти…
— Гэл! — Тири чуть было не рассмеялся. — Они ничего с нами не сделают, поверь мне. Я сильнее, и у меня есть настоящие друзья. Пошли, Гэл. Через полчаса будем в транспортном центре.
— Тебя убьют!
— Нас никто не сможет остановить. Ты не веришь?
Гэл молчала. Потом тихо произнесла:
— Кажется, уже верю. Если ты пришел сюда… Зачем ты пришел, Тири?
— Зачем я пришел? — Это было словно удар в спину. И никакой Браслет не мог его защитить…
— У тебя кровь на щеке.
Он опустил голову, машинально провел ладонью, взглянул:
— Это моя кровь. В лесу, о ветку…
— Но была и чужая?
— Да, — он произносил это слово долго, целую вечность, он успел снова прожить месяц в Лагере, и пройти дважды пустыню, и напасть на шестой Город, и бросить погибшего Гарта, и в тихом, прирученном лесу убить дежурного. Он снова рос в четырнадцатом детском центре и носился по спортивному залу третьего Города, и с любопытством смотрел на своего нового соседа, пока не вспомнил, что его зовут Гэл, и они уже учились вместе. И группу тасовали каждые полгода, а они все оставались вместе, и начали, не сговариваясь, улыбаться друг другу по утрам… И он еще успел первый раз коснуться губами ее лица, не понимая, откуда оно пришло, это движение, и лишь тогда слово было произнесено полностью.
— Да.
И его ударили второй раз, тем же словом, только на этот раз гневно, возмущенно.
— Зачем?!
— Они же обманывали нас! Издевались над нами! Они не давали нам любить!
— Как раз нам они давали это делать. Ты ничего не понимаешь…
— Они разлучали нас!
— Нас никто не разлучал, разве что наружники.
— Гэл! Что с тобой, Гэл? Неужели ты не понимаешь, ведь этот рыжий Дежурный…
— Не говори так о Росе!
— О Росе?
— Да. Он меня любит.
Слова застревали на языке, они были шершавыми и тяжелыми, как булыжники, и такими же ненужными, но Тири все-таки вытолкнул их:
— А… ты? Ты тоже?
— Да.
Тири попытался взять Гэл за руку, но она отстранилась.
— Гэл, неужели ты все забыла? Помнишь, как мы с тобой клялись друг другу, что не забудем, никогда не забудем… А потом появился этот рыжий… Рос… и меня увели. Ведь мы любили друг друга! Неужели все исчезло, Гэл?
На мгновение в ее глазах промелькнуло что-то прежнее. Серые стены и холодный свет второго Города. На мгновение… И снова в ее глазах было солнце, желтое, как волосы Роса, и голубое небо…
— Ты ничего не знаешь, Тири. Нас просто заставили полюбить. Это был эксперимент, Тири. А заставить полюбить нельзя. Ты хороший, и я ничего не забыла. Но ты друг, и не больше. Понимаешь?
— Но я же люблю тебя, при чем тут эксперимент…
— Это тебе кажется. Просто нам некого было больше полюбить. Понимаешь?
— Чушь! — Тири схватил Гэл за плечи, потряс. — Мне было кого полюбить! Но я помнил тебя! Я убил, я бы снес все Города, чтобы увидеть, тебя, и расстрелял бы всех Дежурных. Мне было больно и страшно, но я говорил себе: Гэл меня ждет, ей еще хуже, я должен все выдержать. И я выдержал все! Ты даже не представляешь, сколько людей помогали мне найти тебя! Гарт умирал на вокзале шестого, а сам говорил мне, что у нас все будет хорошо. У нас с тобой, понимаешь? А сейчас Дима и Арчи где-то рядом, может быть, им нужна моя помощь, а я не могу сделать шага… Очнись, Гэл!
— Если бы ты вернулся раньше, Тири… — в ее глазах стояли слезы. — Если бы ты вернулся раньше… Я, правда, не виновата. Я хотела бы тебя полюбить снова, но не могу. Рос, он очень хороший…
— Рос — негодяй! Они же нас в животных превращают, они… они… — Тири задохнулся своими словами, замолчал.
— Нет, Тири. Если человек живет в тринадцатом, значит, он заслужил это… Ты же умный, Тири, ты должен попасть сюда по-другому… Сдайся! Я помогу тебе, и Рос поможет! Тебя простят, и…
Тири рванул Гэл, она упала, и он почти потащил ее к выходу.
— Ты больна, Гэл! Тебя обманули… Я все равно тебя не брошу, на воле ты придешь в себя…
Она была ненамного слабее и вырвалась из его рук. С жалостью и тоской посмотрела на Тири.
— Какой ты глупый… Все-таки остался таким же… Никогда мы с Росом не расстанемся.
Тири отступил к стене. Посмотрел на Гэл в упор, покачал головой.
— Это не ты, Гэл. Я, видно, ошибся. Это не ты. Ты не такая.
Гэл вздохнула:
— Я действительно не такая, какой ты меня представлял. Давно уже не такая. Тебе помочь уйти?
— Мне не нужна помощь.
С легким хлопком раскрылась входная дверь. Рыжеволосый молодой мужчина уверенно зашел в дом, щурясь со света, взглянул на Гэл.
— Почему заблокирована дверь? Ты что, не знаешь, что творится в городе? Эти наружники обнаглели до предела. А, черт!
Он торопливо вырвал из-за пояса длинный, тускло отсвечивающий пистолет.
Тири не двигался. «Браслет на активном режиме. Пусть. Пусть…» Ствол смотрел ему прямо в лицо.
— Не надо, Рос! Это же Тири! Ты обещал! — Гэл метнулась к нему. Бывший Дежурный шестнадцатого сектора обнял ее и надавил на спуск.
Здесь все было как прежде. И желтые барханы, и обгорелый остов спасательной шлюпки. И снова они стояли втроем и смотрели в безмятежную голубизну неба.
Дима нажал на кнопку сопряжения Браслета еще час назад. И с тех пор компьютер защитной системы вел непрерывную связь со спасательным кораблем. Подавал пеленг, сообщал что-то. И не реагировал на Димкины вопросы. Лишь несколько минут назад высветил на экране обратный отсчет времени.
— Уже скоро. Осталось двенадцать минут, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Дима.
Арчи потоптался на месте:
— Дима, тебя в Лагере все вспоминают… Тая поправилась…
— Хорошо, — он не сразу понял, что Тая — это девчонка, которую задело взрывной волной. Ураган, взрыв… Это было так далеко…
— Старший расспрашивал…
— Как он?
— Ничего, — Арчи пожал плечами. — Говорит, что не верит Дежурным…
— А ты?
— Не знаю, Дима…
— Со вчерашнего дня они прекратили тасовку. Это не так уж мало.
Небо над головой было, как обычно, чистым. Но Дима знал, что где-то там, в высоте, сейчас
