– Рад тебя слышать, – сообщил он, хотя особой радости в его голосе я не услышала.
– Ты мне кое-что обещал, – напомнила я.
– Думаешь, это так просто? Я работаю над твоим заказом.
– Поторопись, а то игрушка мне может уже и не понадобиться.
– Я не понял, это хорошо или плохо?
– Я тоже пока не поняла.
– Беда с тобой. Ты куда из гостиницы свалила? К своему другу менту?
– Догадливый. Решила, что у него безопасней.
– Я же предлагал тебе дружбу.
– И чердак в придачу? Я приличная девушка и нуждаюсь в душе два раза в день.
– А твой мент занятный, – продолжил Пашка. – Ты его давно знаешь?
– Всю жизнь.
– Да? А у меня есть сведения, что он приезжий.
– Откуда сведения? И что в менте такого интересного?
– Это я так, пытаюсь понять, чем он тебя обворожил.
– Прекрасной душой, я полагаю. Хочешь, накормлю тебя ужином?
– Опять затеяла какую-нибудь пакость? – заволновался Пашка и тут же вздохнул: – Я бы с удовольствием, но сегодня не получится. Кстати, народ болтает, что убийцу тетки нашли. Твоя работа?
– Шутишь?
– А Гризли все еще за тобой бродит? Или ему не до того?
– Я о нем в милиции даже не упомянула, если ты это имеешь в виду. К убийству моей подруги он отношения не имеет, а меня только оно и интересует.
На том мы пока и простились, и тут как раз подошел Ковалев.
Мы возвращались с ним домой, когда зазвонил его мобильный. Алексей Дмитриевич дважды ответил «да», а потом сказал: «Пока» и повернулся ко мне.
– Авдотьева нашли на даче, – сообщил хмуро.
– Живой?
– Нет. Вскрыл себе вены. Похоже на самоубийство.
– Насчет самоубийства сомневаюсь, но так как событие это было вполне предсказуемым, то и удивления от меня ждать нечего. Нет подозреваемых, нет! – развела я руками. – Ни у меня, ни у Строева, ни у ментов.
– Так, может, и нет никакого имитатора?
– А кто тогда убил Светку?
– Авдотьев и убил, а эта метка…
– Ага. Теперь на него все можно свалить.
Вечером Ковалев усердно потчевал меня чаем, оттого пить его я не стала. Взяла чашку, отправилась с ней в комнату, по дороге юркнув в ванную и выплеснув содержимое в раковину. Ковалев на кухне тоже не остался, вошел в комнату чуть позже, включил телевизор, а я делала вид, что чай прихлебываю.
– Что здесь? – спросила с интересом, кивнув на чашку.
– Лимон и мед. Вкусно?
– Очень.
– Предлагаю лечь спать пораньше. Не знаю, как ты, а у меня крыша едет.
– Согласна. Все равно ничего хорошего ждать от жизни не приходится.
Алексей Дмитриевич удалился на кухню, а я заняла свое спальное место. Правда, раздеваться не стала, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Часа два в квартире царила тишина, потом Ковалев, решив, что времени прошло достаточно, бесшумно появился в комнате. Разумеется, я сладко спала, сунув нос под одеяло. Он постоял немного, прислушиваясь к моему ровному дыханию, и так же бесшумно вышел.
Я сразу поднялась. Входная дверь закрылась настолько тихо, что я едва уловила щелчок замка. Я подхватила кроссовки, куртку и сумку. Ковалев запер дверь, я слышала, как повернулся ключ в замке, что моих планов не нарушило – замок легко отпирался и с внутренней стороны.
Выждав время, я вышла на лестничную клетку, а чтобы замок не захлопнулся, сунула между ним и косяком пластиковую карточку постоянного клиента, которой меня снабдили в магазине «Стиль». Больше всего меня интересовало, как Ковалев намерен покинуть дом, ведь наш друг Гризли наверняка присматривает за подъездом. Я прислушалась, стоя возле двери в квартиру. Тишина. Подъездная дверь не открывалась – сделать это абсолютно бесшумно невозможно, там тугая пружина, от которой скрип по всему подъезду.
Где же может быть мой участковый? Тут мне на ум пришел Пашка и способ, которым мы с ним покинули дом, избегая пристального внимания Гризли. Здесь, кстати, тоже есть подвал. И я заторопилась туда.
