– Что там нечисто? – хмыкнула Катя.
– Возможно, – согласилась я. – У вас такое же впечатление?
– Возле Всеволода наркоши крутятся. Он их спасает. Уговаривает завязать и заняться своей душой. Идиотизм, правда? Я понимаю, цели у него благородные, но наркоманов словом не спасешь, я точно знаю. У меня парень был наркоман. Это я вам скажу… В общем, я от него еле отвязалась, а потом вдруг встретила у Всеволода. Прошмыгнул в калитку, я в окно видела. Он меня тоже видел, но отвернулся, прикинулся, что не узнал. Вот уж кому на все слова наплевать, так это Сеньке, но и он спасается.
– Вы хотите сказать… – начала я, внезапно почувствовав себя очень неуютно.
– Ничего я не хочу, – поморщилась Катя. – Если б было что сказать, сразу пошла бы в милицию. А в «обществе» состоят очень уважаемые люди, вряд ли кто-то из них… ну, вы понимаете. Просто Всеволод любит всяких юродивых: наркош, девок психованных. А ваша Ленка Телегина просто дура. Как-то ни с того ни с сего стала раздеваться. Глаза закатила, пена изо рта и бормочет «дьявол, дьявол», совершенная дикость. А Всеволод принялся ее утешать. И нам потом говорит: «Девочки, мы должны ее поддержать, она слабый человек и нуждается в помощи». Не знаю, как он ее поддерживал, но она вообще с катушек съехала.
– Вы думаете, она принимала наркотики?
– Ленка? Нет… не знаю. Да она и так чокнутая, заговаривалась, точно пьяная…
– Вы знаете, что она покончила с собой? – спросила я.
– Марина сказала. Если честно, я не удивляюсь. Скорее всего у нее в мозгах замкнуло. Хотя, конечно, ее все равно жалко. У меня знакомая покончила с собой, тоже из «общества». Мы вместе учились, потом Юлька бросила колледж, ушла из дома, жила с каким-то парнем. Мать ее с милицией от него забирала. Вот ей Всеволод точно помог. Юлька хотела вернуться в колледж, спокойная такая стала, с предками отношения наладились. Из «общества» практически не вылезала. А потом… Чего на нее накатило? Пришла к подруге, и они вдвоем… У подруги родители в отъезде были, нашли их только через два дня, в общем, ужас…
– Они оставили какую-нибудь записку?
– Нет. По крайней мере, я ничего об этом не знаю. Да вы, наверное, помните этот случай, про него все газеты писали. – Теперь я действительно вспомнила.
– По-моему, по делу проходил какой-то парень? – спросила я. – Подозревали убийство.
– Точно, бывший Юлькин дружок-наркоман. Но в тюрьму его не посадили, значит, он ни при чем. История совершенно дикая. Жили люди и вдруг надумали умереть. И я решила, что мне у Всеволода делать нечего.
– Вы думаете, их смерть как-то связана с «обществом»?
– Не знаю, – поморщилась Катя. – Мне там разом все опротивело.
– Можно еще вопрос? – спросила я. – Всеволод Петрович вам чем-то несимпатичен? – Катя закусила губу и уставилась в окно. Мы подъехали к библиотеке и теперь стояли напротив входа. Я молча ждала, боясь спугнуть девушку неосторожным словом.
– Он вроде бы хороший человек, – заговорила она. – Добрый. Слова правильные произносит. Всем хочет помочь. Но… я думаю, он лицемер. И все эти тетки, что за ним по пятам ходят, тоже лицемерки.
– Для такого утверждения нужно что-то посущественнее собственных эмоций, – заметила я.
– Знаю. У меня только эмоции. Он меня однажды за руку взял, мы одни были. Про родителей расспрашивал, как мне живется, а у самого глазки бегают, ладошка потная… Я сразу поняла, что ему надо. «Катя, я хочу помочь», а сам… мне стало так противно, он ведь деду моему ровесник… и не стыдно… гадость. В общем, я туда ходить завязала.
– А после того как вы перестали там появляться, у вас не было никаких неприятностей?
– Неприятностей?
Я тут же пожалела, что задала этот вопрос. Девушка испугалась.
– Нет… Вы думаете…
– Я просто спросила, – как можно мягче сказала я. – Кстати, я хотела бы встретиться с родителями Юли, вы не могли бы сообщить их адрес?
– Конечно, только про меня им ничего не говорите. – Она продиктовала адрес, поблагодарила меня и вышла.
Дверь мне открыла женщина лет сорока, в цветастом халате, посмотрела с удивлением.
– Извините, вы мама Юли Аксеновой? – начала я.
– Юленька умерла, – торопливо ответила женщина, вглядываясь в мое лицо.
– Я бы хотела поговорить с вами…
– О чем?
– О Юле. Я журналист из «Вечерки», меня зовут Алла Друзина. Можно войти?
– Входите, – пожала плечами женщина. – Только я не знаю… входите.
Мы прошли в кухню. За столом у окна сидела девочка-подросток и пила чай.
– Почему вас интересует Юля? – спросила женщина. – Прошел почти год…
– Видите ли, моя соседка, молодая девушка, умерла на днях, – покосившись на девочку, сказала я. – Похожий случай. Я пишу о проблемах молодежи…
– Вера, иди в свою комнату, – строго сказала женщина, и дочь послушно покинула кухню. – Это моя младшая. Не знаю, о каком похожем случае вы говорите, мою дочь убили. И я знаю убийцу. То, что ему
