Машина, набирая обороты, понеслась к проспекту, я бросилась следом, особо не заботясь о том, что меня увидят. Всеволоду Петровичу было явно не до того, чтобы высматривать в зеркале мою машину, по крайней мере, он не сделал никаких попыток от меня оторваться. Он куда-то очень торопился. Конечной точкой его маршрута оказалось кафе «Олимпийское», скромный на вид подвальчик в центре города. Всеволод Петрович бросил машину напротив входа и припустился к резным дверям. Я свернула в ближайший переулок и стала ждать. Но на месте мне не сиделось. Скорее всего здесь у Всеволода Петровича назначена встреча, хотелось бы знать с кем? А почему, собственно, я не могу зайти в кафе? Я направилась к резным дверям, вошла и опасливо огляделась: небольшой холл, зеркало на стене, справа гардероб и две двери, наверное, туалет. И ни души. Даже гардероб был пуст. Я заглянула в зал. Сразу возле входа высокая стойка, вдоль стен маленькие кабинки со столиками на четверых. В одной из них сидел Всеволод Петрович в компании мужчины лет тридцати пяти очень колоритной внешности. Лысый, носастый, с толстыми губами и скошенным подбородком. Огромное брюхо упиралось в стол. Всеволод Петрович сидел ко мне спиной и что- то говорил, перегнувшись к собеседнику, тот время от времени кивал и гладил свою лысину. Несмотря на внешность вдруг облысевшего Карабаса-Барабаса, похоже было, что этот парень не из тех, с кем стоило вступать в разного рода препирательства, и я решила незамедлительно покинуть зал, но девушка, скучавшая за стойкой бара, меня уже заметила, мне пришлось подойти и купить бутылку минералки. Я очень надеялась, что лысый и его гость не обратят на меня внимание.
– Прекрати скулить, – вдруг рявкнул за моей спиной мужской голос. Мы с девушкой одновременно вздрогнули. – Малолеток надо было лапать поменьше…
Я поспешила уйти, хотя услышанное очень меня заинтересовало. Рычал лысый, и слова его, вне всякого сомнения, адресовались председателю «Общества любителей Библии».
Всеволод Петрович вышел из кафе где-то минут через сорок, вытирая потный лоб платком и тяжело дыша. Устроился в своей машине, но теперь не торопился, ехал, строго соблюдая все правила дорожного движения. Путь его лежал в пригород и закончился возле металлических ворот скромного особнячка, приобретенного скорее всего на членские взносы любимой паствы. Ворота открылись, и Всеволод Петрович скрылся с моих глаз. Вскоре сразу в нескольких окнах вспыхнул свет. Я еще немного понаблюдала, укрывшись в переулке, но ничего заслуживающего внимания так и не произошло.
Из ближайшего телефона-автомата я позвонила Славке. Стоило мне заикнуться о моем визите в «общество», как он рявкнул:
– Кто тебя просит соваться? Это дело милиции, а если бы твой Всеволод Петрович шваркнул тебя с перепугу по умной голове? Чем-нибудь тяжелым?
– Я уверена…
– Чтоб ни о какой дурацкой слежке я больше не слышал.
Мысленно обругав Славку, я поехала домой. Въезжая во двор, увидела Кирилла, он сидел на качелях, держа руки в карманах куртки и пряча нос в воротник. Оставив машину на стоянке, я пошла к подъезду, а поравнявшись с качелями, остановилась, ожидая, когда подойдет Кирилл.
– Я тебя люблю, – сказал он тихо, я кивнула, а потом спросила:
– Зайдешь?
– Если ты не против.
– Конечно, не против, – вздохнула я.
– Я жду тебя два часа, – сказал он уже в квартире.
– Замерз?
– Еще как. У тебя лицо грустное…
– Я боялась, что никогда не увижу тебя…
– Прости, забудь все, что я наговорил утром. Больше никаких тайн, детективов и прочей ерунды. Есть ты и я.
– Я ездила в «общество», – сказала я со вздохом.
– Зачем? – удивился Кирилл.
– Это трудно объяснить. Может быть, я хотела заглянуть в глаза человеку, который…
– Далось тебе это «общество». Убийца Акимова и его жены найден, теперь мы можем наконец жить спокойно.
– Да. Ты прав. Мы можем жить спокойно.
– У тебя такое выражение лица…. что-то еще случилось? – Он обнял меня и поцеловал в висок.
– Ты ничего мне не хочешь сказать? – спросила я.
– О чем? – удивился Кирилл.
– Не знаю.
– Я тебя люблю.
Кирилл остался ночевать у меня, утром отбыл на свою мифическую работу, а ближе к обеду позвонил Славка.
– Оказывается, вчера в «Обществе любителей Библии» ты устроила скандал его председателю.
– Он что, подал на меня в суд?
– Нет. Он удавился.
– Что? – охнула я, опускаясь в кресло.
– Покончил жизнь самоубийством. Влез на стул, нашел гвоздь покрепче и сказал всем «прощай». Тебе что, мало неприятностей? Какого черта, скажи на милость… Его нашла домработница, она приходит в восемь
