– Ага. Бэтмен, Человек-паук или Капитан Америка?
– Когда они вошли в моду, я уже подумывал о карьере адвоката.
– Одно другому не мешает.
– Если ты любишь комиксы, поговори о них со Щетининым, предел его интеллектуальных запросов – мультики и журналы, где много картинок.
– Петька всегда мне нравился, – решила я встать на защиту старого друга. – Может, у него и наблюдается стойкое отвращение к печатному слову, зато он веселый.
– Уверяю тебя, он не изменился, счастливо пребывая в подростковом возрасте. Какие планы на завтра? – спросил Артем, уже взявшись за ручку двери.
– Утром навещу могилу брата.
– В таком случае заеду за тобой часов в девять.
– Не стоит. Я поеду одна.
– Хорошо, – с заминкой ответил он. – Ворота номер четыре, двадцать первый ряд.
– Я найду.
– Хорошо, – повторил он. – В понедельник займемся делами. Я позвоню.
Он ушел, махнув мне рукой на прощание. Я заперла дверь и вернулась в кухню, стоя возле окна, наблюдала за тем, как Артем идет через двор, а потом садится в машину. Достала из кармана записку брата и еще раз прочитала: «Это не я». По словам Артема, выстрел превратил лицо брата в кровавую кашу... А что, если в словах «это не я» содержится совсем другой смысл, весьма далекий от моих первоначальных догадок?
– Ладно, братец, попробую разгадать твою загадку, – усмехнулась я, подошла к раковине и, чиркнув зажигалкой, сожгла записку, затем смыла пепел струей воды.
Если допустить фантастическую идею и с обезображенным лицом в квартире брата лежал кто-то другой, а вовсе не Витька, значит, он оказался в безвыходном положении и потому поспешил унести отсюда ноги, оставив фирму на мое попечение, точнее, на попечение друга, хотя формально она будет принадлежать мне. Памятуя страсть Витьки к наличным, в надежном месте у него наверняка была припрятана кругленькая сумма, а еще могли быть счета, о которых его адвокату ничего не известно.
Убрав посуду, я вернулась в комнату, достала свой ноутбук, решив проверить почту. Всего одно письмо. Капитан Америка и на этот раз был предельно лаконичен. «С приездом!»
– Да пошел ты, – буркнула я и выключила компьютер.
Ночь выдалась бессонной, что не удивило. Задремав под утро, я вздрогнула от неясного шороха и открыла глаза, напряженно прислушиваясь. Мне показалось, что кто-то осторожно прошел по коридору. «Глюки», – подумала я, хоть и почувствовала легкий трепет. Покойники бродят по ночам только в дурацких фильмах, а вообразить, что Витька, живой и здоровый, ходит по родительской квартире ночью, днем укрываясь в бельевом шкафу, я даже с перепугу не могла. Перевернулась на другой бок, натянула одеяло до самой макушки и, как ни странно, быстро уснула.
В восемь я была уже на ногах. Выпила кофе и через полчаса готова была покинуть квартиру. Подумала вызвать такси, но рассудила, что и так доберусь. Все-таки вчерашние разговоры не прошли даром: выходя из подъезда, я оглядывалась с большим старанием и именно по этой причине обратила внимание на мужчину, стоявшего без видимой цели в глубине двора. Его внешность заставила присмотреться к нему повнимательнее, что я и сделала. Шарила в карманах, вроде бы что-то пытаясь в них отыскать, и незаметно наблюдала за мужчиной. Без сомнения, он тоже за мной наблюдал. Высокий, широкоплечий, в черных джинсах и ветровке, очки от солнца закрывали верхнюю часть лица, подбородок он прятал в ворот свитера. В целом вид имел малоприятный и даже зловещий, хотя скорее только для меня. Две женщины, проходя мимо совсем рядом, на него никакого внимания не обратили. Должно быть, моя возня его насторожила, он повернулся ко мне спиной и вскоре скрылся за углом дома. Приди мне охота туда заглянуть, я бы наверняка его там обнаружила.
Появление парня бандитского вида не удивило, но настроения не прибавило, утешалась я тем, что его нежелание привлекать к себе внимание связано, должно быть, с намерением за мной приглядывать, и затевать сию минуту военные действия он не собирался. Я быстрым шагом проследовала к автобусной остановке. Дважды оглянулась, но мужчину больше не видела. Доехала до рынка, сделала пересадку и через сорок минут выходила возле кладбища.
У центрального входа старушки торговали цветами, составляя конкуренцию магазинчику с чудным названием «сопутствующие товары», в витрине которого тоже были выставлены цветы. Я купила красные гвоздики – в детстве, когда мы с братом приезжали на кладбище, он отдавал предпочтение этим цветам. Петляя по дорожкам, вышла к могиле родителей. Обе содержались в образцовом порядке. Оставив цветы на мраморной плите, я немного постояла, глядя себе под ноги, и побрела по той же тропинке к аллее.
Вдоль всего кладбища шла асфальтовая дорога, на которой вполне могли разъехаться две легковушки. И шесть лет назад кладбище казалось огромным, а теперь и вовсе бесконечным, навевая мысли о тщете всего сущего. Я шла уже минут двадцать, высматривая въезд с цифрой «4». Наконец он появился: два столба с перекладиной выглядели архитектурным излишеством, потому что никакого забора здесь не было. Слева часовня, от нее начиналась еще одна аллея с молодыми березками. Ветви только-только подернулись зеленой дымкой и оттого выглядели по-особенному трогательно. Я подумала, что погода не по-апрельски теплая для этих широт. Не худо бы спросить, где недавние захоронения, но спросить было не у кого, и я продолжила путь наудачу. Вот тогда и заметила женщину. Она стояла метрах в двадцати от аллеи, положив руку на ангела из белого мрамора и низко опустив голову. Ангел был грустен и тих, а лицо женщины страдальчески кривилось. Во всей ее позе, поникшей голове, в подрагивающих губах было столько горя, что я не рискнула обратиться к ней. Потопталась немного, надеясь привлечь ее внимание, да так и побрела дальше.
Вскоре мне повезло, я встретила довольно большую компанию, состоящую в основном из женщин, и от них узнала, что направление выбрала верное. Аллея закончилась, теперь передо мной было поле с холмиками могил. Нужную я нашла без труда. Деревянный крест с табличкой, венки стояли вокруг нее, словно выставленные на продажу. У основания креста букеты роз, их было так много, что они достигали верхней перекладины. Обилие цветов, будто сваленных в кучу за ненадобностью, вызвало острую жалость. Никаких чувств, кроме этой самой жалости к цветам, а вовсе не к брату, я не испытывала. Витька был сам по себе, и этот крест с табличкой, на котором значилось его имя, отношения к нему не имел. И в моем восприятии соединяться в некое целое они не желали. А потом пришла нелепая мысль, что приди мне охота разбросать венки, ничегошеньки под ними не окажется. Нет никакой могилы, и Витьки там тоже нет.
– Эй, – позвала я в большом сомнении в собственном разуме, подождала немного и даже огляделась в поисках тайных знаков. К ним я охотно причислила бы что угодно: ворону (как без нее?), внезапный порыв ветра или тихий шепот вроде бы ниоткуда. Кончилось тем, что я глупо хихикнула и посоветовала себе поскорее убираться отсюда. Сделала шаг в направлении тропинки и, точно против воли, обернулась. По спине прошел холодок, и я замерла, вот так, вполоборота, не в силах сдвинуться с места.
– Ну, и что ты от меня хочешь? – спросила я, от души надеясь, что по соседству нет живых существ и за чокнутую меня не примут. А потом припустилась со всех ног к аллее. Женщины возле ангела уже не было, зато впереди мелькнул силуэт в темной ветровке, но тут же скрылся за стеной часовни.
– Топай, топай, – проворчала я. – Тебе хоть хорошо платят за это?
Топтун был осторожен, ни на кладбище, ни на автобусной остановке я его больше не видела, но с облегчением вздохнула, только вновь оказавшись в квартире.
В понедельник, как и обещал, позвонил адвокат и через час прислал за мной машину, разумеется, с шофером, хмурым дядькой лет шестидесяти. С Артемом мы встретились в его конторе, находилась она в центре города. Просторный кабинет, с отделкой в стиле «хай-тек», все здесь говорило о хорошем вкусе владельца и немалых доходах. Ноговицын держался подчеркнуто официально, хотя обращение на «ты» сохранил, и часа два растолковывал, как обстоят дела с наследством, козырял юридическими терминами, которые были мне малопонятны. Я слушала и в нужных местах с готовностью кивала.
– Ты хоть поняла, сколько он тебе оставил? – с некоторой обидой спросил адвокат, исчерпав запас красноречия.
– Ага. Кучу проблем, без которых я прекрасно жила.
