домой. Итак, один день из семи мне отпущенных прошел с нулевым результатом. Я пребывала в глубочайшем пессимизме. Такси остановилось возле моего подъезда, а я вспомнила, что за углом телефон- автомат, огляделась: улица совершенно пуста. Не раздумывая, я устремилась к соседнему переулку, вокруг по-прежнему не было ни души. Я уже видела вожделенный телефон и теперь почти бежала. Когда до него оставалось не больше десяти метров, мобильный в моей сумке зазвонил, я вздрогнула, затем торопливо достала его и услышала голос Павла.
– Не вздумай, – насмешливо заявил он, – я ведь не шутил. Придется тебе доходчиво объяснить что к чему.
«Высоко сижу, далеко гляжу», – пробормотала я, вспомнив русскую народную сказку, и попятилась от телефона-автомата, оглядываясь: улица была пустынна, но каким-то образом этот сукин сын узнал о моих намерениях. Выходит, за мной все-таки следят. Потоптавшись на месте, я направилась к родному дому. Если все так скверно, как меня пытаются убедить, вряд ли я смогу связаться с Юрой. Что ж делать-то? «Усыпить их бдительность, – стараясь быть оптимисткой, подумала я. – Они расслабятся, и я воспользуюсь случаем». На словах выходило неплохо, а вот как на деле…
Я поднялась в квартиру, проверила замок, включила свет в прихожей и комнатах и, убедившись, что гостей нет, с облегчением вздохнула. Плюхнулась на диван и закрыла глаза, мир в тот вечер не вызывал добрых чувств и смотреть на него не хотелось.
Однако минут через двадцать глаза пришлось открыть, потому что вновь зазвонил сотовый.
– Слушаю, – отозвалась я.
– Как прошел вечер? – поинтересовался Павел.
– Без результатов.
– Плохо, – вздохнул он. – Для тебя и для твоего Вити. Кстати, чувствует он себя неважно. Час назад орал как ненормальный, даже плакал. Ей-богу, а с виду взрослый мальчик. Правда, сейчас угомонился, вроде спит.
– Зачем вы мне все это говорите? – зло спросила я.
– Затем, моя дорогая, – посуровел Павел, – чтоб ты поняла: мы не в игрушки играем, все серьезно. Тебе ясно было сказано, никаких звонков и прочих резких движений.
– Я подруге позвонить хотела, – заныла я, – что, нельзя?
– Звони на здоровье, только помни: за любой неверный шаг расплачиваться будет твой парень. И не испытывай моего терпения.
– Я же стараюсь вам помочь.
– В самом деле? Расскажи, как ты старалась сегодня.
– Я была в ресторане.
– И что?
– Пока ничего. Мелех не появился. Возможно, завтра мне повезет больше.
– Я бы на твоем месте поторопился.
– Но не могу же я просто взять и броситься ему на шею. Надо, чтобы наша встреча выглядела естественно, иначе он заподозрит…
– Тебе видней, – с усмешкой перебил Павел, – у тебя всего неделя, точнее, уже на день меньше. Желаю удачи.
– Да пошел ты, – разозлилась я, отшвырнув телефон. Посидела еще немного и пошла на кухню. За весь день я ни разу не вспомнила о пище телесной и теперь почувствовала страшный голод, открыла холодильник, надеясь обнаружить там что-нибудь съестное, и замерла в недоумении. На средней полке в моей любимой тарелке с голубыми цветочками лежало нечто непонятное. Говорю нечто, потому что в первый момент не сообразила, что это, только помнила, что тарелку из шкафа не вынимала и вообще в холодильник сегодня не заглядывала. Выходит, то, что лежит сейчас в тарелке, появилось здесь само собой. С опаской я потянула тарелку на себя и в следующий миг поняла: это палец. Посиневший, с фиолетовым ногтем, но, вне всякого сомнения, настоящий. Я бросилась в туалет, зажимая себе рот ладонями, меня вырвало, но облегчения это не принесло, потому что палец все еще лежал на тарелке. И это был не ночной кошмар и не страшилка по телику, это все взаправду и происходит со мной.
Я заставила себя вернуться в кухню, стараясь не смотреть на палец, завернула его в носовой платок. Теперь встал вопрос: что с ним делать? Выбросить я его не могу и держать здесь тоже. Да что ж это такое… Безвыходность ситуации произвела странное действие: вместо того чтобы до смерти перепугаться, я ринулась к телефону с намерением звонить в милицию, и тут ожил мобильный.
– Как дела? – весело спросил Павел.
– Ты, придурок, мать твою, – заорала я, не помня себя, – у тебя проблемы с головой, понял, идиот?
– Ты насчет пальца так нервничаешь? – удивился Павел. – Палец – это пустяк. Прежде чем сделать глупость, хорошо подумай, потому что в следующий раз можешь найти в своем стакане глаз, а в кастрюле яйца этого парня. Я тебе его по частям пришлю, как обещал.
– Ты обещал, что у меня будет неделя, – стараясь быть спокойной, напомнила я.
– Точно, – согласился он, – а ты обещала вести себя прилично. Надумала к ментам податься? Не советую. Помочь тебе они не смогут, они вообще способны только бумажки писать. Завалишь дело, и я тебя… я с тебя живой шкуру спущу, не торопясь, так что подыхать долго будешь, успеешь вспомнить и папу, и маму, и мои слова. Все поняла?
– Я поняла, что ты психопат, а с психами иметь дело хуже некуда. – Чем больше он меня пугал, тем меньше во мне оставалось страха. – Еще раз такой номер выкинешь, и я позвоню Мелеху. Уж он, поди, знает, кому неймется увидеть его покойником. Уверена, в отличие от милиции, он тебя найдет, а там посмотрим, кто с кого раньше шкуру спустит, ты с меня или он с тебя.
– В этом что-то есть, – хмыкнул Павел. – Только смотри, чтоб он и с тебя шкуру не спустил.
