насторожилась: – Что?
– Он мне деньги предлагал. Две тысячи баксов.
– Зачем?
– Не зачем, а за что. За спасение, должно быть.
– Ты не взяла?
– Конечно, нет.
– Правильно, за спасение брать деньги неприлично. Хотя, если человек от чистого сердца…
– Мама…
– Что мама? Думаешь, мне легко видеть, как ты надрываешься? Бегаешь с института на работу, полы моешь. У нас в отделе девчонки расфуфыренные, а ты в сапогах, которые тебе в десятом классе покупали. Джинсы и две кофты – вот и все наряды.
– Мама… – повторила я и добавила мягче: – Я не надрываюсь. И сапоги вполне приличные, мне их еще на пару лет хватит. Кофту я себе куплю…
– Ага. У нас долг за квартиру полторы тысячи, Андрюшке куртку надо, он же раздетый…
– Он на работу устроится и куртку купит.
– Ох, как без отца плохо… – Мама подошла ко мне, обхватила мою голову руками и прижала к себе. Я испугалась, что она заплачет, но в этот раз обошлось, мама гладила мои волосы и только вздыхала, а потом спросила: – А этот Николай, он как вообще, молодой?
– Вроде бы…
– Что значит вроде бы? Сколько ему: тридцать, сорок, пятьдесят?
– Лет двадцать семь. Я не уточняла.
– Не женат?
– Мама… Мне неинтересно, женат он или нет.
– Он что, урод?
– Глаза, нос, уши… все на месте.
Мама хихикнула, покачала головой и вновь спросила:
– Но он тебе не нравится?
– Ни капельки.
– Почему?
– Просто не нравится.
– Знаешь, что я тебе скажу, – главное, чтобы женщина нравилась мужчине, а все остальное… можно привыкнуть. Ну, вышла я за твоего отца по большой любви. И что? Осталась в тридцать лет с двумя детьми. Папаша копейки не прислал и ни разу не поинтересовался, как мы? Дохни с голоду, а ему и горя мало… вот и вся любовь. Ладно, – мама махнула рукой, – не взяла денег, и правильно. У бедных тоже есть гордость.
О гордости я особо не размышляла, но Мелех Николай Петрович, как значилось на визитке, мне не нравился, и с этим, как говорится, ничего не поделаешь.
На следующий день, вернувшись из института, я застала на кухне невероятную сцену: мама с Андреем пили шампанское, на столе стоял торт, разнообразная закуска, а лица обоих просто сияли от счастья.
– Что за праздник? – насторожилась я.
– Андрей работу нашел. Отгадай, сколько ему будут платить? Триста долларов, и это только в первое время.
Андрей подмигнул мне, я опустилась на табуретку рядом.
– Что за работа?
– Экспедитором. Конечно, командировки, но это ерунда, привыкну. Завтра выхожу.
– Как фирма называется? – Они переглянулись, не торопясь с ответом. Мне стало ясно, в чем дело, я кивнула и со вздохом заметила: – Ты ему звонил.
– Кому? – нахмурился Андрей, но тут заговорила мама:
– Звонил, и что такого? Мы не милостыню просим, а работу. В этом нет ничего зазорного. Сейчас на хорошую работу просто так не устроишься. И вообще, я не понимаю, почему ты так против него настроена? Андрюша говорит, он приятный человек. Правда, Андрей?
– Да. Классный мужик, такими бабками ворочает, а разговаривал со мной запросто и даже до двери проводил.
– Ладно, – кивнула я, – наливайте шампанского, будем праздновать.
Позднее, лежа в постели и укрывшись с головой одеялом, я попыталась понять, отчего я в самом деле настроена против этого Мелеха, но ответа так и не нашла. Возможно, сработало предчувствие, хотя тогда я еще не знала и не могла знать, что пройдет немного времени – и моя жизнь, пусть не очень веселая, но привычная и размеренная, полетит под откос и я не раз вспомню дождливый осенний вечер, свой дурацкий героизм, а точнее, глупость, и буду очень сожалеть, что нелегкая понесла меня гулять с Молчуном, сидела бы дома, глядишь, до сих пор жили бы спокойно…
Андрей начал работать у Мелеха, а тот стал частым гостем у нас в доме. Дошло до того, что прежде,
