– Выступал, – удовлетворенно кивнул Всеволод Иванович.
– И рассказывали о курьезном случае: якобы из морга исчез покойник, а потом появился.
– Было такое.
– Что было? – опешила я.
– Случай этот действительно имел место семь дней назад.
– Семь дней? – переспросила я, лихорадочно высчитывая, когда убили Мелеха.
– Вы расскажите поподробнее, – кашлянув, попросил Юра.
– Собственно, подробностей никаких нет. Привезли бомжа с отравлением, подобрали на вокзале. Провели вскрытие… акт вас интересует?
– Давайте пока без акта.
– Как знаете. Пристроили мужичка в уголочке, вдруг привозят еще двоих после аварии где-то часов в двенадцать ночи. А бомжа-то на столе нет. Что тут делать прикажешь? Валентиныч, его дежурство было, грешным делом решил, может, поторопились с мужиком, может, жив, очухался на холоде да и сбежал?
– А как же вскрытие? – удивленно спросила я.
– То-то и оно. Валентиныч на акт взглянул, все как положено, не мог мужик уйти, если и был жив до вскрытия… это шутка, – поспешно заверил меня старичок, обратив внимание на выражение моего лица. – Когда в таком месте работаешь, юмор обостряется.
– Что шутка? – насторожилась я.
– Никто не сомневался, что мужчина был мертв, – терпеливо пояснил он, должно быть, решив, что шутить со мной не стоит.
– Но он пропал?
– Да, какое-то время отсутствовал.
– И где он мог быть?
– Не знаю. В этом и курьез, так сказать. Меня же просили вспомнить курьезный случай.
– Подождите, – вмешался Юра, – вы говорите, бомж лежал в уголке, так?
– Лежал, – охотно согласился Всеволод Иванович.
– Потом вдруг исчез.
– Валентиныч утверждал, что так и было.
– И что ваш Валентинович стал делать, в милицию сообщил? – допытывалась я.
– Валентиныч решил, что торопиться не следует, у него дела поважнее были, а когда освободился, оказалось, что труп лежит на месте. Так что Валентиныч только удивился, что труп таким подвижным оказался.
– А вы сами что об этом думаете?
– Честно? Думал, Валентинычу спьяну привиделось, но тут одна загвоздка. Не придумал все это мой коллега, потому что за время своего отсутствия труп лишился кисти руки.
– Что? – в два голоса завопили мы.
– Да. Обнаружили это только утром.
– И что?
– В каком смысле?
– Куда делась эта кисть?
– Понятия не имею. По крайней мере, мы ее не нашли.
– Возможно, чья-то глупая шутка, – вздохнул Всеволод Иванович и вдруг заявил: – Зря я эту историю рассказал, хотел пошутить, а выходит, уже не смешно.
– Я что-то не пойму, – нахмурился Юра, – человек, то есть труп, лишился руки, и что, никакого следствия?
– Отчего же, – обиделся Всеволод Иванович, – мы как положено заявили, а нам сказали: не морочьте голову. Бомжа зарыли – и весь сказ, никому его рука не интересна. Вот если б ее нашли…
– Тогда что?
– Ничего. Могли бы узнать, кому и зачем она понадобилась.
– Та-ак, – вздохнул Юра, – а с Валентиновичем этим поговорить можно?
– Нельзя. Два дня назад у него случился инсульт, сейчас в больнице. Надеемся, что выкарабкается, но в реанимацию вас не пустят. К тому же вам лучше с Петраковым поговорить, с дежурным санитаром. Сдается мне, он о пропаже больше Валентиныча знает.
– Почему?
– Часто пребывает в белой горячке, а тогда людям занятные фантазии являются.
– Странное здесь у вас, однако, место, – не удержалась я.
