Вопрос я вновь проигнорировала.
– Ваш брат терял паспорт?
Семен некоторое время смотрел на меня с недоумением.
– А вы откуда знаете? Неуж нашелся?
– Значит, терял?
– Черт его знает, терял или нет. Паспорт в шкафу валялся, а когда Глеб помер, мы с мамашей намучились, никак не могли этот паспорт отыскать, а дом-то на Глеба оформлен. Просто беда, все вверх дном перерыли, а найти не смогли.
– Значит, паспорт исчез?
– Чего ему исчезать? Глеб сунул его куда-нибудь, да и забыл по пьяному делу.
– А кто-нибудь из приезжих в его доме останавливался?
– Само собой. Где ж здесь еще останавливаться?
– Вот этого человека не припомните? – Я протянула фотографию мужа, и Семен принялся очень внимательно ее разглядывать.
– Вы из милиции, что ли? – спросил он совсем другим голосом.
– Нет, из газеты. Так вы раньше видели этого человека?
– Похож на одного парня. Приезжал года три назад. Хотя, может, и не он…
– А имя его вы помните?
– Вроде Алексей… но утверждать не берусь. Тут за три года столько народу перебывало, разве всех упомнишь…
– А как он вообще здесь оказался? Откуда узнал о вашей деревне?
– Ну… просто приехал. Кума моя его на постой взяла. Охотой он поначалу не интересовался, больше по окрестностям бродил, турист, одним словом. С бабками нашими беседовал про стародавние времена. Вроде книгу собирался писать, уж не знаю о чем. А потом они с Глебом скорешились, вот Глеб его охотой и увлек.
– И долго он здесь жил?
– Может, неделю. Не помню я, говорю, у нас столько народу перебывало… А зачем вам этот парень понадобился? – задал Семен вполне здравый вопрос. Мне стало ясно: пора убираться отсюда подобру- поздорову, пока у граждан не возникли сомнения по отношению к моей личности.
– Извините, что отняла у вас столько времени, – с улыбкой сказала я, поднимаясь, достала из кошелька деньги и сунула их Семену. Он посмотрел на меня, на купюры в своей руке, крякнул, почесал в затылке и сказал:
– Вы куму о нем спросите. Может, она чего знает. Зовут Анна, вон первый дом. Если настроение у нее хорошее, так ее за день не переслушаешь.
Мы простились, и я направилась к куме. Женщина все еще стояла возле палисадника, ожидая моего приближения.
– Ну что, побеседовали?
– Он меня к вам направил, – сообщила я. – Говорит, вот этот человек останавливался у вас.
Я протянула женщине фотографию. Она с интересом взглянула и вроде бы удивилась:
– Как же, Алеша… Только он здесь чудной какой-то… много старше.
– Фамилию его помните?
– Фамилию? Нет. Простая какая-то… Волков. Точно. Или не Волков. Нет, не вспомню.
– Откуда он приехал?
– Из Москвы. Студент, хороший такой парень. Все дрова мне переколол, забор поправил, ступенька на крыльце сгнила, и ее заменил. Мне и деньги-то с него брать было неудобно. Уж так он мне понравился. Симпатичный, уважительный, меня по имени-отчеству. Моей бы Таньке такого мужа, а то вышла за алкаша, теперь мучается.
Из всей тирады меня заинтересовало только одно слово «студент». Я считала, что Глебу на момент гибели было тридцать семь лет, выходит, три года назад он был студентом-переростком.
– Он вам что-нибудь о себе рассказывал?
– Да уж я сейчас и не вспомню. Учился в Москве, а сюда приехал на практику. Не помню, как это по- правильному называется, бабки наши ему песни пели да про молодость рассказывали, как гуляли, как свадьбы играли, а он все в тетрадку записывал и на магнитофон. Маленький такой магнитофон, это осенью было, бабкам делать нечего, они и рады. А потом с Глебкой на охоту подался, но так, из интереса. Никого не подстрелил. Мне, говорит, живность жалко.
– Сколько ему было лет?
Женщина пожала плечами.
– Молодой совсем, двадцать с небольшим… А что вы им интересуетесь, неуж натворил что-нибудь?
– Его родители ищут. Уехал к другу год назад и с тех пор пропал.
– О господи, страсти-то какие. Неуж убили? Больно парень-то хороший, хотя хороших-то как раз и убивают.
