приблизился, взял меня за руку и поцеловал в висок, совершенно не зная, что сказать. Мне вдруг сделалось жаль его, несколько месяцев он считал Глеба если не другом, то хорошим знакомым, и вдруг оказывается…
– Пойдем в кабинет, – сказал он, – или, может быть, в кафетерий, там отличные пирожные.
– Лучше в кабинет.
В глазах его мелькнуло беспокойство, сейчас он наверняка пытается отгадать, зачем я пожаловала.
Кабинет был просторным, обставлен добротной мебелью. Обстановка, да и сам хозяин должны были вызывать у клиентов мысль о респектабельности и надежности. Я села в предложенное мне кресло и решила не тянуть с новостями.
– Я была в Москве, – сообщила со вздохом. – Никакой квартиры у Глеба там нет, так же, как нет и его самого, причем уже длительное время. Он умер несколько месяцев назад. – У Володи при такой новости отвалилась челюсть, он смотрел на меня, не мигая, пытаясь понять, с какой стати мне пришла на ум идея так шутить. – Один мой знакомый сотрудник милиции, кстати, очень деятельный молодой человек, сделал официальный запрос и получил официальный ответ. Так что меня ожидают не лучшие времена.
– Я ничего не понимаю, – испуганно сказал Володя. Пришлось его просветить.
Когда я закончила свой рассказ (а рассказала я далеко не все, лишь то, что он и без меня узнал бы очень скоро), лицо у Володи сделалось точно у маленького ребенка, которого обидели, причем совершенно незаслуженно.
– Не может быть, – буквально простонал он.
– Боюсь, что может.
– Боже мой… – Он извлек из стола трубочку с таблетками, сунул одну под язык, прикрыл глаза и повторил: – Боже мой… – Потом вдруг вскочил и нагнулся ко мне: – Полина… я просто не знаю, что сказать. Бедная девочка, тебе и так досталось, а теперь еще и это…
Я мысленно поморщилась, но тут же сделала то, что от меня ожидали, – горько заплакала. Володя принялся метаться по комнате со стаканом воды, бормоча что-то невразумительное, а я продолжала рыдать, прикрыв лицо носовым платком.
Наконец он набегался, а я нарыдалась, и мы оба успокоились. Как только я, в последний раз высморкавшись, убрала платок и томно вздохнула, потупив глазки, Володя моментально превратился в человека, которого я привыкла видеть: деятельного и энергичного.
– Мы любым способом должны избежать скандала. Глеб… то есть… он умер, и ты не несешь никакой ответственности за его поступки, а уж тем более не обязана объяснять в милиции, с какой стати он выдавал себя за другого человека. У меня есть кое-какие связи, и я добьюсь, чтобы эти деятели не терзали тебя по пустякам. Теперь главное: ваше имущество. Извини, что я говорю об этом, но…
– Я понимаю, продолжай, – кивнула я.
– Так вот. Если человек скрывал свое подлинное имя, значит, у него имелись на то основания. Соответственно, законность тех средств, что он имел, автоматически вызывает подозрение. Но и в этом случае я не вижу ничего опасного. Официально Глебу принадлежит лишь часть денег в фирме, где он числился. В крайнем случае ты рискуешь только этими средствами, скажем прямо, довольно незначительными, если учесть… ты ведь понимаешь…
– Конечно, я понимаю, – опять перебила его я.
– Все остальное – твое личное имущество, приобретенное до замужества, и ты в этом плане можешь быть абсолютно спокойна.
– Я не могу быть спокойна, – всхлипнула я. – Володя, скажи, как это могло произойти? Я… ведь Глеб… ты же знал его, как он мог… – Володя опять кинулся за стаканом, а я еще раз зарыдала. Правда, на этот раз успокоилась я значительно быстрее, а Володя поклялся сделать все возможное и невозможное, лишь бы я не переживала так из-за роковой ошибки (что он конкретно имел в виду, осталось неясным), в заключение он произнес фразу: «Ты же знаешь, как я к тебе отношусь», – глядя на меня, как Ромео на Джульетту в известной сцене на балконе. Не могу сказать, что это меня порадовало. В роли очередного воздыхателя видеть я его не желала, но без его помощи мне теперь было не обойтись, оттого я с благодарностью легонько пожала ему руку и прошептала: – Спасибо. – После чего поспешила убраться восвояси.
– Я все устрою, – заверил он, проводив меня до двери, и я, ни минуты не сомневаясь в его компетентности, злорадно подумала, что Денису Сергеевичу придется умерить свой пыл.
Мысли о Денисе Коптелове занимали меня всю дорогу. Пожалуй, я взяла неверный тон в беседах с ним. Давай пораскинь мозгами, как приручить парня, чтобы он из потенциального врага стал лучшим другом. Дела твои хреновые, ты до сих пор не знаешь, во что умудрилась вляпаться и кто те люди, что всю эту свистопляску устроили. Мне бы получить хоть какую-то зацепку, хоть что-то из биографии Глеба, что поможет понять, кому понадобились его скоропостижная кончина и эти дурацкие игры в записки и слежки. Впрочем, не такие дурацкие, если уже успел появиться труп. Неведомый Деревягин продолжал сильно беспокоить меня, особенно после разговора с Федором. Впрочем, Федор прав, торопиться особо не следует, надо выждать и посмотреть, как будут развиваться события далее.
Зазвонил сотовый, и я услышала мужской голос, который поначалу не узнала.
– Я отработал ваши деньги, – весело сообщил он. – Клочок бумаги под рукой есть? Записывайте. Квартира оформлена на Бычкова Вячеслава Дмитриевича, сорока лет, адрес, указанный в документах… – Я прижалась к тротуару, нашла авторучку и листок бумаги и все подробно записала.
– Теперь мы в расчете? – спросил Максим.
– Разумеется.
– А жаль.
– С какой стати? – удивилась я.
– Ну как же, у меня не будет повода позвонить красивой женщине. Или, например, встретиться…
– Встречаться нам точно ни к чему, – усмехнулась я. – А вот вопрос у меня есть. Когда вы работали с
