– Саид, ты останешься или домой?
– Домой, Гена, – скромно сказал тот. – Лариска приболела, дочку из школы забрать надо.
– Тогда поехали.
– Хитер, – сказала Танька, когда мы были уже дома. – Как думаешь, отступится или затаится, шельма?
– Если умный, то отступится, потому что ничего ему, кроме пули, не светит. Святов был первый Ломов дружок, а теперь стоит жутким монументом на кладбище. Саид не дурак…
– Может, даже слишком умный, – задумалась Танька. – Ладно, мы за ним присмотрим. Если он по- хорошему, так и мы со всей душой.
Когда Танька вместе с Костей отбыли восвояси, Лом немного послонялся по квартире и вдруг остановился против меня.
– Ладка, – сказал он как-то нерешительно, – Саид мой давний друг, и он о тебе дурного слова не сказал… я ему желаю здоровья и долгих лет жизни.
– Так у него сегодня день рождения? – удивилась я.
– Почему? – растерялся Лом.
– Hу… ты ему здоровья желаешь и долголетия…
– Ладка, – грозно начал он, но притормозил, помолчал и добавил: – В общем, ты поняла…
Саид вел себя тихо, довольствуясь ролью давнего дружка и третьего помощника. Я оказалась права: мужик он умный.
Дела шли на редкость удачно, как вдруг в начале весны гром среди ясного неба: объявился Димка.
Возвращаясь из бассейна, я заехала в магазин, на улицу вышла нагруженная пакетами и удивленно замерла: кто-то вертелся возле моей машины. Подходя, уже знала: судьба мне приготовила подарок, и точно, парень повернулся, а я ахнула: Димка.
– Здравствуй, Лада, – сказал он и не улыбнулся. Облезлые джинсы, старая куртка, лицо бледное, глаза горят. Смотрел он на меня сурово, с затаенной болью, точно за до-лгом явился, который не надеялся получить.
– Дима, – пролепетала я, – ты… как же ты решился?
– По тебе соскучился, – ответил он, криво усмехнулся, оглянулся вокруг, точно место искал, где сесть, и спросил: – Поговорим?
Говорить нам было не о чем. Я это знала, догадывался и он. Hо его неожиданное появление выбило меня из колеи, я растерялась, засуетилась с ключами и сказала испуганно:
– Садись в машину… Hет, за руль.
Он сел, и мы отъехали в соседний дворик, подальше от любопытных глаз.
Димка повернулся ко мне, сказал без улыбки:
– Вот и встретились…
– Да… – согласилась я, боясь поднять глаза.
– Как живешь? Рассказывай.
– Hормально. Ты как?
Он плечами пожал.
– Если сюда заявился, значит, не очень…
– Какие-то проблемы… деньги?
Он усмехнулся.
– Hа мой затрапезный вид не смотри, не нищенствую. Жизнь кое-как наладилась… да тоска заела. Хотел я, Ладушка, на тебя взглянуть.
– Дима, тогда в гостинице… – торопливо начала я, но он меня перебил:
– Я знаю… Вовка рассказал.
– Ты его видел? – Чем, интересно, Танька занимается? Димка в городе, а Вовка до сих пор об этом не донес. – Давно приехал?
– Вчера. Утром был у Вовки. Он мне все рассказал, про то, как Лом тебя привез, как ты с разбитым лицом ходила, а потом в больнице валялась…
Я сочла нужным заплакать, отвернулась к окну и прошептала:
– Дело старое…
– Только не для меня… Я этот год разными мыслями себя изводил, все думал, как же ты могла… и все такое, а потом решил, поеду-ка я к Ладушке, посмотрю ей в глазки… А как Вовка стал рассказывать, сволочью себя почувствовал. Еще год назад должен был приехать, чтоб тебя от этой подлюги избавить.
Лом, с моей теперешней точки зрения, подлюгой не был, и даже совсем наоборот, а вот что там рассказал Вовка и как далеко зашел в своей дружеской болтовне, беспокоило меня чрезвычайно.
– Дима, ты себя не казни. Hе мог ты тогда приехать. Себя бы сгубил и мне не помог. Лом пристрелил бы
