зубы, сунула платок в карман и легонько встряхнула мальчишку за плечи. Он открыл рот, пожевал губами и позвал:
– Мама… мамочка…
Если бы он заплакал или начал биться в истерике, было бы легче пережить все это, но он стоял, бессмысленно тараща глаза и повторяя: «Мама… мамочка…», а я хотела умереть сиюминутно и на том самом месте, где стою, чтобы только не видеть и не слышать всего этого. Вдруг Вовка, издав странный писк, распахнул дверь и бросился вон. Это сработало как сигнал. С трудом понимая, что делаю, я схватила Дениса за руку и бросилась следом. Я бежала, ничего не видя и не слыша вокруг, и тащила за собой мальчишку, точно собачонку на поводке. Уже в машине заперла двери и, обняв Дениса за плечи, с силой прижала к себе. Слов я не находила, да и не смогла бы произнести их в тот момент. Денис все еще дрожал и не плакал, это пугало меня больше всего. Потом высвободился из моих рук, посмотрел почти спокойно и сказал:
– Они и нас убьют.
– Нет, – ответила я, втайне удивляясь своей решительности. – Никто нас не убьет.
Денис обреченно покачал головой.
– Убьют. Они убили Андрея и убили маму. И нас убьют. И ничего им за это не будет. Они никого не боятся.
– Еще как боятся, – заверила я. – Они люди, только очень плохие. И нас с тобой они тоже боятся: тебя и меня.
– Нет, – сказал он и покачал головой. – Они убили маму и нас убьют…
Я взяла его за плечи и встряхнула довольно грубо.
– Ну-ка, посмотри на меня, – попросила я, нахмурившись. – И послушай: никто нас не убьет. Твоя мама не знала, что происходит, и они застали ее врасплох. А мы знаем. Мы будем очень осторожными и не дадим себя поймать.
Я смотрела в его глаза и молила Бога, чтобы мальчишка заплакал. Но глаза его были отчаянно сухими, и я, известная плакса и нытик, не могла выжать из себя ни единой слезинки. Что-то странное происходило со мной в те минуты: может, спятила я раньше, но это как-то не бросалось в глаза, а в этот момент что-то в мозгу лопнуло или порвалось, и я перестала быть нормальным человеком, способным рассуждать здраво, все сместилось, и мир приобрел иную окраску: в нем преобладали кроваво-красные тона. В общем, я нисколько не удивилась тому, что произошло впоследствии. А произошло вот что: Денис высвободился из моих рук, уставился в окно и произнес с горечью:
– Они убили мою маму, а всем все равно.
– Прекрати, – сказала я. – Это неправда. Тебе не все равно и мне тоже.
– А что мы можем против них? – хмыкнул Денис и даже покачал головой. Тогда я развернула его к себе и, глядя в глаза, заявила:
– Слушай меня. Мы их найдем. Тех двоих на «Хонде», что убили твою маму. И посадим в тюрьму.
– Не посадим, – убежденно заявил мальчишка. – Они менты и никого не боятся. У них все схвачено.
– Плевать, – ответила я. – Если мы не сможем их посадить, значит, я просто возьму и убью их. Посмотри на меня… Они поплатятся. Ты мне веришь? – Мы сидели и таращились в глаза друг друга. – Ты мне веришь? – повторила я.
Он кивнул и наконец заплакал. Мы посидели обнявшись, слегка раскачиваясь, Денис всхлипывал и жался ко мне, а я гладила его плечи, смотрела в окно и думала: «Ну, вот, наконец-то я сошла с ума по- настоящему», – но эта мысль не особенно меня пугала. Если честно, мне было наплевать: спятила я или нет. Мне только очень хотелось верить, что я смогу сдержать данное ему обещание. Не помню, сколько мы так сидели, забыв про то, что нас скорее всего ищут, мальчишка начал успокаиваться, а я сказала:
– Выше нос, – и протянула ему руку.
– Не так, – покачал он головой и стал обучать премудростям особого рукопожатия. Со второго раза я запомнила и больше не путалась. Он подставил ладонь, я ударила по ней и сказала:
– Раз, – потом пришла его очередь, и он сказал:
– Два, – потом ладони сошлись, и мы вместе закончили:
– Чика.
Я завела машину.
– Надо сообщить в милицию.
– Зачем? – испугался Денис.
– Твоя мама не должна там лежать… а потом я позвоню Саше.
Сашу удалось застать дома, моему звонку он очень удивился.
– Что происходит? – спросил торопливо. – Тебя ищут… это ведь все чепуха, верно?
– Если ты имеешь в виду похищение ребенка, конечно, – ответила я, втайне поражаясь своей способности говорить спокойно. – Боюсь, все остальное совсем не чепуха. Саша, я понимаю, мой звонок к тебе, должно быть, выглядит странно, но… в общем, обратиться мне больше не к кому. Встречаться со мной сейчас – значит для тебя нарушить профессиональную этику…
– Что за глупость ты говоришь, – перебил он. – Что вообще происходит?
– Приезжай, и я все тебе расскажу, – попросила я и с огромным облегчением услышала:
– Говори куда, я сейчас же подъеду.
– Он поможет? – спросил Денис, когда я вернулась в машину.
