Выждав немного, я на четвереньках выбралась с помойки и тоже побежала, в противоположном направлении. Хватило меня минут на пять, справа возникла пятиэтажка с пристроенным сбоку входом в подвал. Дверь была не заперта, я спустилась по лестнице в абсолютной темноте и наткнулась на вторую дверь, на этот раз запертую. Один раз я уже пряталась в подвале, и тогда мне повезло. Искать другое пристанище сил больше не было, я сползла по стене на пол и устроилась в углу, подтянув к животу колени и обхватив их руками. Бок невыносимо жгло, я сунула руку под футболку и почувствовала кровь на пальцах. Что они там болтали о том, что подстрелили меня? Неужели правда? Только этого не хватало. Может, швы разошлись от удара или от страха? Могут швы разойтись от страха? У меня, наверное, могут. Я закрыла глаза, в темноте все равно ничего не видно, и попыталась прислушаться к тому, что происходит на улице, но там ничего не происходило. Голова кружилась и вроде бы даже отделилась от туловища, поднимаясь все выше и выше, точно футбольный мяч над игровым полем, отправленный мощным броском в небо. Я видела себя как бы со стороны: скрючившееся существо на ступеньках в темном подвале. Совершенно нелепое существо и совершенно без головы. А футбольный мяч, достигнув высшей точки в своем полете, начал стремительное падение. Он падал, падал, падал… «И все же с его стороны это было неосторожно – взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином!» – весело сказал кто-то, а меня разбудил телефон. Поначалу я мало что соображала, просто сидела и пялилась на шершавую стену перед собой и пыталась сообразить, где я. Наконец сообразила, с трудом поднялась на затекших ногах и только потом подумала о телефоне. В отличие от пистолета он не потерялся и лежал в кармане, застегнутом на пуговицу. Но кто это вдруг решил пожелать мне доброго утра, не шло в голову. Телефон принадлежал одному из приятелей Татарина, а может, самому Татарину, я так и не удосужилась спросить, но никто из них в любом случае звонить не мог, если, конечно, сотовая связь не шагнула в заоблачные выси. Впрочем, в заоблачные выси Татарину с дружками ход закрыт, для них подготовлено место помрачнее. Жаль, что я имею шанс встретиться с ними в этом месте. Я потрясла головой и сказала:
– Да, – не исключая возможности услышать знакомый голос: сумасшествие могло прогрессировать, а от слуховых галлюцинаций меня никто не страховал. В общем, я сказала: – Да, – и с любопытством ждала, что скажут мне. Голос был мужской, приятный и незнакомый. Интеллигентный голос с характерными начальственными интонациями.
– Александра Сергеевна? – спросил он. – Вы меня слышите?
– Слышу, – ответила я.
– Вот и отлично. – Он сделал паузу, потом заговорил: – Вам не кажется, что все это зашло слишком далеко и уже походит на идиотский фарс?
– На идиотский что? – не поняла я.
– Фарс. Комедию.
– Мне не смешно. Нисколько, – заверила я и добавила с обидой: – Может быть, вы со смеху покатываетесь, но не я.
Он вздохнул.
– Вот что, Александра Сергеевна. В шесть вас будут ждать на развилке возле нового кладбища. Вы очень… подвижная женщина и, думаю, за час успеете туда добраться.
– А зачем мне туда добираться? – тупо соображая спросонья, спросила я.
– Вы привезете пленку, а мы вернем вам мальчика.
Я медленно сползла по стене.
– Не беспокойтесь, – заверил меня приятный голос. – Ребенок в безопасности, жив, здоров и очень хочет увидеться с вами.
– Я вам не верю… – пролепетала я.
– Как угодно. Но пленка мне нужна в шесть. Позднее обмен не состоится.
– Я вам не верю, – повторила я. – Вы не отпустите нас…
– Да бросьте вы, – он вроде бы обиделся. – Зачем вы мне? Сумасшедшая убийца и ребенок… Мне нужна пленка. Вы все поняли?
– Все я поняла, сукин ты сын, – заверила я, хотя он уже не слышал. Я ревела от бессилия, ухлопав на это минут пять, потом испуганно посмотрела на часы, они стояли. – Господи Боже… – сказала я громко. – Почему бы им не пристрелить меня вчера? Я очень устала, – слезливо пожаловалась я, глядя куда-то вверх. – Очень. И мне все надоело… – Но мое мнение никто не спрашивал. Поэтому я стала выворачивать карманы и искать бумажку с нужным мне номером телефона. Разговор много времени не занял.
Потом я набрала Сашин номер, и он ответил.
– Саша… – позвала я жалобно.
– О Господи, где тебя носит? Я не спал всю ночь.
– Саша, Денис у них.
– Не может быть…
– Они ждут меня на развилке, возле нового кладбища, в шесть.
Времени в обрез…
– Послушай…
– Извини, Саша. Они хотят пленку, и я ее верну. Только они наверняка обманут и убьют нас. Боюсь, им ничего не стоит убить ребенка. Вот в чем дело…
– Кто эти они, черт возьми?
– Я не знаю, – сказала я и добавила: – Мне нельзя терять время.
– Куда ты сейчас? – спросил он.
– За пленкой.
