– Скажете, что вы папины ученики, Михалыч не удивится.
– Ага. Сегодня здесь останемся, а завтра думать будем… Спасибо тебе, Василиса, извини, что так вышло… – Получилось это у Витьки так, точно он со мной прощался, потому я, потерев нос, сообщила:
– Да я тоже здесь останусь.
– Зачем? – удивился Витек. – Тебя ж никто не видел. Ничего не бойся, про тебя не узнают.
– Да у меня свои проблемы, – вздохнула я.
– Она к нам из-за этого приходила, – с сочувствием глядя на меня, сказала Груня.
– Да?
– Да. Думала, ты сумеешь помочь.
– Извини, – развел руками Витек. – Выходит, я теперь ничего не сумею, самому впору помогать.
– Это точно, – поддакнул Ряха, который, кстати сказать, особо несчастным не выглядел, скорее наоборот: энергия била в нем ключом и на месте ему явно не сиделось. Уже некоторое время он кружил возле папули, я старалась этого не замечать, но насторожилась, потому что интерес к папиной личности не приветствовала.
– Что ж, брат, – обозревая пространство подвала, сказал Витек, – надо бы водки, да на боковую.
– Водка есть, – порадовал Ряха и в самом деле извлек из кармана ветровки бутылку, затем вторую и добавил: – Выпьем, брат.
– Алкаши, – презрительно бросила Груня, а Витька опять обиделся:
– Мы же стресс снимаем.
Он нашел на столе стакан, дунул в него и налил водки, посмотрел вокруг с тоской и совсем было поднял стакан к губам, но тут вдруг ожил папуля, протянул руку, а Витек машинально протянул ему стакан, папа забулькал, чуть приподняв голову. Оба парня ошалело замерли. Мне-то замирать ни к чему, я привычная, хотя и должна признать, что зрелище это в самом деле впечатляло.
Папа вернул стакан и отключился. В подвале воцарилась тишина. Груня погладила кота, который был слегка встревожен, а Витек сосредоточенно хмурился, наверное, думал.
– Слышь, Василиса, – обратился он ко мне, – может, родитель твой малость пошарит по этому… как его… астралу, может, там где написано, чего нам теперь делать?
Об астрале я имела весьма смутное представление, и Витькин вопрос не показался мне особенно глупым, кто знает, может, и вправду написано, хотя как-то в это мне не верилось. Я повернулась к папе и позвала:
– Пап, ты где?
– Здесь, – отозвался он.
Парни осторожно приблизились, а Ряха робко начал:
– Совет нужен, дельный. Мы, дядя, в дерьме по самые уши. Может, есть какой способ вылезти?
Папа молчал, и мы молчали, напряженно ожидая. Вдруг папа ткнул в меня пальцем и, не приходя в сознание, заявил:
– Спроси у нее. – Далее папа натурально отключился и на призыв вернуться не реагировал, а все, в том числе и Груня, уставились на меня. Я затосковала: люди чего-то ждут, вроде я должна ответить, а чего, интересно, я отвечу?
– Ну? – поторопил нетерпеливый Ряха.
– Чего «ну»? – разозлилась я.
– Батя сказал, ты знаешь.
– Чего я знаю?
– Чего-то знаешь, раз отец сказал. Ты не таись, дело у нас такое, что тянуть с ним никак нельзя, рассказывай.
– Чего? – злясь все больше, спросила я, а папа, вновь побеспокоив Пафнутия, отозвался эхом:
– Рассказывай…
Я поскребла в затылке, прикидывая, чего бы им рассказать. Но так как в голове у меня твердо засела мысль о мордастых ребятах, которые никак не желали от меня отвязаться и портили жизнь, то вышло как в пословице: «Кто про что, а вшивый все про баню». Я вздохнула и предложила:
– Давайте я вам про Колю расскажу.
– Про Колю? – не понял Витек, тоже поскреб в затылке и неожиданно согласился: – Ну, давай про Колю…
И я принялась рассказывать. Где-то через пять минут стало ясно: про Колю парням очень даже интересно.
– В шляпе, говоришь? – оживился Ряха. – И в плаще? Маленький, на хорька похож?
– Не то чтобы маленький, – пожала я плечами, – а на хорька действительно похож. У него бультерьер есть, я ему прививку делала.
– Точно. – Глаза Ряхи засияли, Витька тоже подозрительно оживился. Когда я назвала адрес, оба чуть не рыдали от счастья.
– Значит, говоришь, Шляпа в чьем-то багажнике? А как он туда попал?
