– Чтоб дуры, вроде тебя, понять могли, что у меня где.
– А-а… – протянула я уважительно. – Слушай, а ты на башке не пробовал написать: «Мозги»?
– Очень умная, да? – скорчил презрительную мину Витька. Но тут в разговор вступила Груня, которая по мере того, как операция подходила к концу, все больше суровела и на муженька начала смотреть без сострадания.
– Человек ему жизнь спас, а он ему гадости. Натуральная скотина, еще на котов баллоны катит, да в них благодарности в сто раз больше. Вот хоть возьми Пафнутия…
Тут мы дружно поискали глазами котяру и обнаружили его на папиной груди, где он мирно спал. Выглядело это трогательно, но кот был жирным и затруднял дыхание, это может мешать папулиному выходу в астрал, оттого я подошла и, склонившись к родителю, поинтересовалась:
– Пап, ты как?
– Отлично, – отозвался он через полминуты.
– Кот не мешает?
На второй вопрос папа не ответил, я подумала-подумала и оставила кота на месте.
В этот момент вернулся Ряха и устроился рядом с Витькой на нарах.
– Когда будешь делать операцию? – спросил он бодро, подмигнув Витьке.
– Уже сделали, – махнула рукой Груня. – Пузо раскорябал, а сколько скрежета зубовного, впору сразу скончаться.
– Тебе бы так пузо раскорябать, – обиделся Витька.
– У меня его нет, – отрезала Груня и стала гладить кота, сев рядом с папулей.
Все замолчали, прислушиваясь к храпу Михалыча и неизвестного мужика. Витька с тоской понаблюдал за ласками, которые супруга дарила коту, вздохнул и вяло поинтересовался:
– Это что, правда, батя твой?
– Конечно, – пожала я плечами.
– Запойный?
– Не-а, он в астрале.
– В чем он? – оживился Ряха и даже перегнулся ко мне, так его разбирало. Витька сделал вид, что понял, но насторожился.
– Папа так в контакт с мировым разумом входит.
– А почему здесь?
– Потому что он изучает жизнь алкоголиков. Папа постоянно что-нибудь изучает, – сочла я нужным пояснить, чтоб у людей не сложилось превратного представления. – Вот сейчас алкашей. Вообще-то папа философ и художник, – непроизвольно поморщилась я, так как распространяться об этом не любила. Скажешь, что папа художник, так всем непременно надо взглянуть на картины. Нет, чтобы на слово поверить, что папуля гений, а как дело дойдет до картин, тут вовсе беда. Они у папули такие затейливые, замучаешься втолковывать, что там на них и почему. Сама я в живописи не больно сильна, так как все это создает определенные трудности, а я трудности не люблю и упоминать о том, что папа художник, тоже. Но и утаить информацию не сочла возможным. Если уж мы все теперь в одной лодке, то есть я хотела сказать, по уши в дерьме. – А еще он махатма, уходит в астрал, ну и общается.
– Долго? – спросил Витька, приглядываясь к папе.
– Когда как. Иногда день, иногда неделю.
– Круто, – покачал головой Витек, а Ряха вздохнул:
– Нам бы сейчас тоже в астрал не помешало. На пару недель, чтоб не нашел никто.
Эта мысль напугала меня, и я отчаянно затрясла головой:
– Не, в астрал так сразу нельзя, нужна подготовка. Да и вообще это небезопасно. У папы ученик был, ушел однажды в астрал и не вернулся.
– Как это? – на разные голоса спросили все трое.
– Так, – опять вздохнула я, – не вернулся. В тело, я имею в виду. Может, до сих пор где-то бродит.
– А тело? – спросил Ряха, посидев некоторое время с открытым ртом.
– А тело похоронили, – удивилась я. – Куда ж его денешь?
– Круто, – опять сказал Ряха, глядя на папу с интересом. Меня этот интерес сильно беспокоил, ну, а вдруг этот придурок тоже в астрал полезет, и я торопливо добавила:
– И ничего не круто. У папы были неприятности. Менты прицепились, требовали вернуть мужика на место, назад в тело. Папа пошел его искать, но тот как в воду канул.
– И чего? – напрягся Витек. – Посадили?
– Кого? – не поняла я.
– Отца твоего?
Такая мысль мне показалась совершенно дикой.
– За что сажать папулю? Он же сам ушел, мужик этот. И папа всегда предупреждает, что в астрале надо держаться рядом с ним, а мужик не послушал…
