– Ну и куда ты несешься?
– В больницу, – резонно ответил Ряха, и я согласно кивнула: куда же еще нестись, раз такое дело? Но Витек спутал все карты, насмешливо заявив:
– Ага. Там меня и кончат.
Ряха опять затормозил, и все уставились на Витьку.
– Надо из города выбираться, пока не поздно, – сказал он.
– А как же ты? – прошептала Груня. – Ведь кровь…
– А что я? – вздохнул Витька. – Чего ж мне вас, за собой в могилу тащить? Может, повезет, не загнусь сразу, может, помучаюсь…
Груня тихо заплакала, глядя на Витьку широко распахнутыми глазами, а тот прикрыл веки, вздохнув едва слышно.
– Витька, – испуганно позвала Груня, – прекрати немедленно… – Но тут же сбилась на шепот: – Тебе правда больно?
– Нет, – покачал головой Витька, – мне по кайфу.
– Слушайте, – решила вмешаться я, хотя живот был не мой и муж тоже не мой, но к тому моменту я успела понять, что потрепаться тут все любят, а кровь на рубашке самая настоящая, а с такими вещами не шутят, даже если Витька не хуже собаки умеет зализывать раны. Кровь – это кровь, и остановить ее следует как можно быстрее, а значит, надо везти Витьку в больницу, что бы он там ни болтал. Примерно это я и сказала, после чего поинтересовалась, есть ли в машине аптечка. Аптечка с трудом, но нашлась, мы поменялись с Ряхой местами, и я в полевых условиях наложила Витьке повязку. Витька постанывал, бледная, как мел, Груня не издала ни звука, а Ряха старался мне помочь, давал советы и жутко мешал, пока я на него не прикрикнула: – Да отцепись ты…
– Молчу, молчу, – прошептал он и тоже затих. Когда перевязка была закончена, Груня спросила:
– Это серьезно?
– Не знаю, – честно ответила я, – рану надо промыть, осмотреть как следует. В машине это пустое дело.
Стало тихо, все напряженно уставились на меня, Витек хмурился и вдруг заявил:
– Ты ведь собак лечишь?
– Да, – насторожилась я.
– И операции делаешь?
– Ну…
– Тогда порядок. Нужно найти спокойное местечко…
– Э-э… – разволновалась я, – какой еще порядок? Да вы что…
– Слушай, – полез ко мне Ряха, – какая разница, собака или Витька? – С моей точки зрения, разница все-таки была, я им так прямо об этом и заявила, но меня уже никто не слушал. – Чего для операции нужно? – деловито осведомился Ряха.
– Откуда я знаю? – насмерть перепуганная, огрызнулась я. – Слушайте, придурки, а если у него пуля в брюхе? Как я ее вытащу? Я сроду пули не вытаскивала, даже у собак. А вдруг…
– Дело такое, – перебил меня Витька, подозрительно бледнея на глазах. – В больницу никак нельзя. Либо ты попробуешь заняться раной, и тогда есть шанс, что я выкарабкаюсь, либо я сдохну прямо в машине.
– Васенька, – зашептала Груня, – пожалуйста, постарайся. Витька человек мужественный, он потерпит. Правда, Витя?
– Потерплю, – кивнул он и добавил, побледнев до сероты: – Куда мне деваться.
Я посмотрела на всех троих по очереди, прикидывая, как бы подоходчивее им втолковать… и тут же поняла, что дело это безнадежное. Даже Груня принципиальной разницы между врачом и ветеринаром не видит, а об этих двух олухах и говорить нечего. С другой стороны, если мы будем и дальше дискутировать, Витька вполне может истечь кровью. Во мне произошла короткая схватка, и, как обычно, здравый смысл проиграл.
– Ладно, – вяло согласилась я, стараясь не думать о том, что мне предстоит ковыряться в Витькиных кишках. – Нужны инструменты и подходящее место, конечно.
– Где же мы инструменты возьмем? – испугалась Груня.
– В ветеринарке инструменты есть? – спросил Витька.
Я только вздохнула.
– Поехали, – кивнул Витек Ряхе, мы поменялись с ним местами, а Груня объяснила, куда следует ехать.
– Там сигнализация? – деловито осведомился Ряха. Выглядел он чрезвычайно решительно, а глаза горели дурным блеском. Тут до меня дошло, что они задумали совершить кражу со взломом, и я торопливо заявила:
– Там дежурный.
– Справимся, – зловеще кивнул Ряха.
– Не надо, – замотала я головой. – Я схожу и возьму инструменты и лекарства. – При последних словах я покосилась на Витьку, и сердце мое болезненно сжалось, но я смогла справиться с эмоциями, посоветовав
