– С чего вы вдруг стали так со мной разговаривать? – удивилась я.
– Обиделась? Извини… Просто у меня такое чувство, что я тебя всю жизнь знаю.
– Да? Что ж, тогда, конечно, будем на «ты». – Я собралась с силами и заявила: – Сережа, нам лучше отсюда уехать.
– Приставать не буду. Ты ведь этого боишься?
– Боюсь, – созналась я. – О чем ты хотел поговорить?
– Лика, почему ты не расскажешь мне о своих неприятностях?
– О каких? – начала я, получилось неубедительно. Я невесело покачала головой. – Зачем, Сережа?
– Зачем обычно люди рассказывают?
– Не знаю. Чтобы облегчить душу или попросить о помощи. Ты не можешь помочь. А плакаться малознакомым людям я считаю неприличным.
– У твоей тетки есть друг. Кулагин. Он говорил обо мне?
– Владимир Петрович? – удивилась я. – Вы знакомы?
– Я знаю, кто он, он знает, кто я.
– Я не очень понимаю… почему он должен мне что-то говорить?
– Забавно… значит, он не говорил, кто я?
– Господи, Сережа, ты меня с ума сведешь. Что значит «кто ты»?
– Ничего не значит. Я – это я. И я могу тебе помочь. Не спрашивай как. Могу, и все.
Я нахмурилась.
– Ничего не понимаю. О чем вообще мы говорим?
– Ты вчера была с Катком в ресторане?
– Да, – пожала я плечами, – была.
Он задумался, словно подыскивая слова, и вдруг выпалил:
– Лика, тебе незачем связываться с Катком. Я все для тебя сделаю.
В первую секунду я так растерялась, что не знала, что и предпринять, потом резко поднялась и пошла к двери. Циркач схватил меня за руку.
– Лика…
– Отпустите сейчас же! – крикнула я и залилась слезами. – Господи, какая гнусность…
– Лика, ты все не так поняла, – начал он торопливо.
– Это ты не понял. Ты считаешь, что тетушка подсовывает меня этому мерзавцу в счет уплаты долга? Ты ошибаешься. – Я извлекла платок из сумки и промокнула глаза, тяжко вздохнув. Мне надо было несколько секунд передышки, чтобы извлечь из памяти пару подходящих реплик. Все куда-то запропастились.
– Лика…
– Нет уж, позвольте мне договорить… Тетушка должна ему деньги, то есть ничего она ему, конечно, не должна, это он так решил. А с ним не поспоришь. К нам уже дважды наведывались жуткие типы, пока только пугали. Но… злить его не хочется, вот что. И он пригласил меня в ресторан. Заявился к Серафиме как ни в чем не бывало и пригласил. А я побоялась отказаться. Просто испугалась, и все. И пошла. Только за соседним столиком сидели Серафима с Владимиром Петровичем, и ушли мы вместе. Я понятно объясняю? – Последняя фраза прозвучала трагически, в целом я была довольна, вздохнула и добавила тише: – Не понимаю, почему я должна перед тобой оправдываться?
– Лика…
Я опять его перебила:
– Отвези меня домой.
– Подожди, послушай… дай мне сказать, черт возьми!
Я вздрогнула и посмотрела на Циркача. Он взял меня за руку, усадил на диван и сам сел рядом. Его близость беспокоила. Он хмурился, кусал губы и, по-видимому, страдал.
– Лика, – наконец произнес он. – Я не хочу, чтобы ты встречалась с Катком. Он сволочь, даже если что-то пообещал тебе…
– Ты считаешь, что я поверю бандиту?
Циркач заметно дернулся, разом переменившись в лице. Тут я сообразила, что фраза получилась весьма двусмысленной, и добавила, пытаясь исправить впечатление:
– Я способна понять, кто передо мной. Не стоит считать меня совершенной дурой.
– Я так не считаю. Я просто хочу, чтобы ты знала: есть человек, который сделает для тебя все, что угодно.
Серафима права: Серега Правдин был большим романтиком. Нищее грязное детство соседствовало с мечтами о прекрасных героинях и благородных героях. Он смотрел на меня спокойно и уверенно и, по-моему, говорил, что думал. Вместе с легким стыдом я испытывала беспокойство и совершенно не знала, что делать. Молчать было нельзя, Циркач ждал.
