делал, к обоим относился как к родным. Юрик хоть и знает, что Катков не его отец, намеков на это не выносит. Сыном всегда был почтительным и любящим, а так как Жорик точная копия папули, любовь перенес на брата. Кстати, после того, как папашу три года назад застрелили, любовь эта заметно возросла. Всю жизнь старший Каток за младшего горой, а Жорик точно собака: глазами жрет и хвостом виляет.
– Может, ему надоело хвостом вилять, – усмехнулась я. – И он решил доказать себе и брату, что тоже на многое способен. Может такое быть?
Серафима пожала плечами:
– Ненависть не спрячешь, любовь годами не сыграешь. К тому же у крысеныша мозгов не хватит, чтоб провернуть такое дело, да еще под носом у брата. В общем, сомневаюсь я… А теперь скажи, кой черт ты его сюда притащила?
– Очень мне интересно, как Жора станет выкручиваться: если я права и Вова с Женей его ребята, ему завтра туго придется. Они встретятся, и я хочу знать, что из этого выйдет.
– Племяшка, ты вроде бы не в свое дело лезешь.
– Дурной пример заразителен. Вы ж не хотите в милицию идти, а моя гражданская совесть не позволяет мне по углам отсиживаться.
– Каток тебя на встречу не возьмет.
– Значит, я буду рядом инкогнито.
– Это опасно… Ладно, давай попробуем. Хотя завтра в девять мне надо быть в казино. Официально меня с работы никто не увольнял, так что я бухгалтер заведения, где на днях убили управляющего. У всех накопились вопросы.
– Ничего, справишься. А мне машину оставь, понадобится.
– Не хочу, чтоб ты одна ехала…
– Я бы взяла Владимира Петровича, но ты против него настроена…
– Он мент, – нахмурилась Серафима.
– Ага. Убийц выслеживать – самая ментовская работа.
Серафима махнула рукой:
– Вот увидишь, братаны завтра встретятся, начнут обниматься, потом посидят полчаса и разойдутся с поцелуями.
Утром Юрик поднялся рано. Пока мы с Серафимой пили кофе, он успел принять душ и даже поскоблить физиономию дежурной бритвой. На слова был скуп, сказал торопливо:
– Пока, солнышко, – и исчез.
Так что вопрос о том, чтоб мне шагать по жизни рядом, даже не возник. Но Серафимина машина по- прежнему стояла в тени раскидистой липы. Я кинулась к ней и со двора выехала в тот момент, когда Юрик на углу гастронома садился в такси. Как заправский сыщик, я пристроилась сзади. Мы проследовали на другой конец города, в восемь утра это заняло много времени и нервов. Таксист свернул во двор девятиэтажного дома и остановился возле одного из подъездов. В целях конспирации въезжать во двор я не стала, приткнулась на асфальтированной площадке метрах в двухстах правее, укрывшись за кустами акации. Минут двадцать ничего не происходило. Потом из подъезда выскочил жирный тип бандитского вида. Его багровая физиономия прекрасно гармонировала с ярко-красным спортивным костюмом. Тип тяжело дышал, но был очень подвижен, несмотря на тучность и явные страдания с перепоя. Бегом бросился к стоянке во дворе, сел в перламутрово-зеленый «Опель» и исчез за углом. В течение следующих тридцати минут на стоянке появилось шесть машин. Из них в общей сложности повыскакивали четырнадцать человек, и все исчезли в интересующем меня подъезде. Наконец появился Жорик в сопровождении моих старых знакомых: беззубого Витьки и его дефективного дружка. Последним приехал краснолицый. Хмурясь и вроде бы матерясь, извлек из машины большую сумку в клеточку, которые так полюбились рыночным торговцам, и, заметно перегибаясь в сторону сумки, влетел в подъезд.
Прошел час. Я начала думать, что быть детективом далеко не так занятно, как кажется. Хорошо, день пасмурный. Не то слежка из машины обернулась бы настоящей пыткой. Тут из подъезда народ посыпался, я насчитала шестерых. Каждый сел в свою машину и отбыл. Я предположила, что совещание, или как это у них называется, подошло к концу. Наконец показался Жорик, один и в сильнейшем волнении. С приличного расстояния были заметны землистая бледность и дрожащие руки. Катков-младший странно дергался и выглядел слегка не в себе.
Дождавшись, когда он на своей машине исчезнет за углом, я тронулась с места. Жора гнал как угорелый. Мне пришлось забыть о конспирации и думать лишь о том, чтобы не потерять его в потоке машин. Если учесть, что ехал он на «Фольксвагене» и плевать хотел на городскую автоинспекцию, мне на Серафиминых «Жигулях», которым недавно исполнилось десять лет и на каждом повороте дребезжавших так, точно вот-вот развалятся, пришлось несладко.
На светофоре я увидела: Жорик звонит по сотовому телефону. Сказал он всего несколько слов и снова погнал машину, как вскоре выяснилось, в парк за городом. Бросив машину рядом с троллейбусной остановкой, он бегом припустил по березовой аллее. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Аллея выходила на площадку с огромной клумбой в виде звезды, от нее лучами расходились еще четыре аллеи: липовая, кленовая, тополиная и ясеневая. Но в настоящий момент мне было не до красот и местных достопримечательностей: Жоры нигде не наблюдалось.
Закусив губу от досады, я закружилась по звездным лучам, точно собака, потерявшая след. Чертыхнулась, сошла с асфальта, заглянула за кусты роз и увидела скамейку на лужайке, а рядом с ней Жорика. Он ходил кругами, как я минуту назад, хмурился и заметно дрожал всем телом.
Повернув голову в сторону аллеи, я вдруг заметила красный спортивный костюм. Он по-прежнему был на своем хозяине и явно старался не бросаться в глаза, что было несколько затруднительно. Приблизившись к кустам, обладатель костюма и приятного цвета лица вдруг встал на четвереньки и, еле слышно шурша листвой, пополз ближе к скамье, у которой по-прежнему тосковал Жорик. Дурной пример заразителен: я плюхнулась на живот и стала шевелить конечностями. Если я не поспешу, то столкнусь с краснолицым нос к носу.
