Проще всего позвонить Лялину. Он пришлет своих ребят. Сразу возникает вопрос: можно ли на них положиться? Вряд ли. Лялин это знает не хуже меня. Значит, приедет сам. В этом случае моим перспективам полный… потому что Лялин, действуя по своему усмотрению без высочайшего волеизъявления Деда, останься он жив, вынужден будет подать в отставку. Причем много раньше, чем я успею получить то, что мне нужно. Остается следующее: геройствовать в одиночку, рассчитывая на то, что Дед, памятуя былую любовь, примет решение в мою пользу. Без Ромки я отсюда не уйду. Следовательно, Деду придется ломать голову и над этой проблемой. Жаль мне старого друга, но облегчать ему жизнь я не собираюсь.
Я бросила машину возле дома и поднялась на крыльцо. Дверь мне открыла мать Ромки, она выглядела испуганной.
– Что-то случилось? – спросила она неуверенно. Я выжала из себя улыбку.
– Нет, все в порядке. Просто я решила задержаться у вас на некоторое время. Вы не возражаете? – Ни моя улыбка, ни слова ее не успокоили. Она с отчаянием посмотрела на меня и кивнула:
– Да, конечно.
Я вошла, придумывая на ходу тему для светской беседы. Если Ольга Николаевна запаникует, будет только хуже, но разговаривать нам не пришлось. Только я попросила приготовить кофе, как к дому подъехала машина и из нее показались двое здоровяков из охраны Нефедова.
– Идите к Ромке в комнату, – резко сказала я, – и не высовывайтесь, что бы ни произошло.
Женщина побледнела, собралась что-то спросить, но вместо этого бросилась к сыну, а я вышла на веранду и устроилась в плетеном кресле, положив пистолет на стол. Не успела я закончить приготовления, как в дверь позвонили.
– Открыто, – крикнула я. Дверь распахнулась, и рослые мальчики поднялись на веранду. – Привет, – радостно сказала я, надеясь, что мой голос не дрожит. Парни переглянулись и без энтузиазма ответили:
– Привет.
Я им не нравилась, это точно. Может, не я сама, а выражение моей физиономии, и еще оружие, демонстративно лежащее под моей правой рукой.
– Вот так сюрприз, – продолжила я, – не ожидала вас здесь увидеть.
– Где пацан? – справившись с эмоциями, спросил один из парней.
– Понятия не имею.
– Кончай дурить, – заметил второй и попытался пройти в дом, то есть сделал шаг в направлении двери, но я покачала головой и попросила:
– Стой на месте. Мне не нравится, как вы себя ведете.
– Послушай, – начиная нервничать, сказал парень, – нам нужен мальчишка.
– Зачем? – подняла я брови, демонстрируя бездну удивления.
– Ты же… Слушай, у нас приказ. Мы из одной команды, так что не дури.
– Насчет команд я не знаю. Я работаю на Деда, и у меня тоже приказ. Я за парня отвечаю головой. А теперь катитесь отсюда.
– Давай так, – подумав немного, предложил первый. – Мы едем вместе: ты, пацан и мы. А там хозяева пусть разбираются.
– Не пойдет, – покачала я головой. – Пока Дед не позвонит мне и не скажет, что изменил решение, я не сдвинусь с места. Все ясно?
Конечно, им было ясно, несмотря на тупые физиономии, соображали они неплохо, и сейчас в их душах происходила короткая схватка. Не выполнить приказ хозяина нельзя, однако и со мной связываться опасно. А ну как Деду это не понравится? Чтобы помочь им решиться, я кивнула на дверь и заявила:
– Пошли вон.
Еще немного потоптавшись у двери, ища поддержки друг в друге и не обретя ее, они поступили мудро: не сказав ни слова, убрались восвояси. Однако я не очень-то радовалась. Парни засядут в машине и начнут звонить хозяину. Пока тот будет принимать решение, они не сдвинутся с места. Следовательно, удрать отсюда мы не сможем. Даже Лялин не в состоянии помочь, он лишь засветится, и тогда конец моим надеждам. Остается одно: терпеливо ждать решения Деда.
Конечно, я могла бы ему позвонить и немного поболтать. К примеру, о погоде, возможно даже, намекнуть на былую любовь… Я представила, что он ответит, приди мне в голову сказать следующее: «Я не дам им убить мальчишку, так что либо парень останется жив, либо… либо тебе придется провожать меня в последний путь, уж в такой-то малости ты мне не откажешь». Конечно, он возмутится: «Ты с ума сошла», возможно даже, поклянется, что у него ничего подобного и в мыслях не было, что мальчишка вовсе ни при чем и я все выдумала. Только полагаться на его слова мог лишь дурак, а я дурой не была. Я уеду, и мальчишку убьют, а потом Дед разведет руками и скажет покаянно: «Ты же знаешь, есть вещи, которые от нас не зависят». Выходит, никаких звонков. Я свой выбор сделала, теперь его очередь.
Я сидела, таращась в угол и пытаясь настроить себя на философский лад. Возможно, жить мне осталось совсем ничего, и остаток жизни стоило провести с пользой, например подвести итоги. По крайней мере, это принято у нормальных людей. Но с итогами ничего не получилось, я потела, прислушиваясь к биению своего сердца, и сделала неутешительный вывод: подводить-то нечего. Двадцать семь лет моей жизни прошли… прошли, одним словом. И ничего-то мне в ней по большому счету не жалко, кроме самой жизни, за которую все непонятным образом цепляются. И в их числе я еще была злость, потому что я не люблю проигрывать, хотя всю жизнь только этим и занималась.
Время шло, а я сидела в плетеном кресле и вообще перестала думать, просто ждала. Дверь приоткрылась, и на веранду робко заглянула Ромкина мать.
– Эти люди, они уехали? – спросила она тихо.
– Нет, – ответила я.
