постным видом сидел в холле в тени большой пальмы. Я подошла и возвестила:
– Теперь я в вашем полном распоряжении.
– Кончай кривляться, – лениво ответил он, потом не спеша поднялся и продолжил: – К вечеру реши вопрос с квартирой. А сейчас очень подробно, в деталях, обо всех трех убийствах. Или их уже не три, а больше?
– Бог миловал, – пожала я плечами.
– Где нам удобнее поговорить? – спросил он.
– В моей квартире, – ответила я, – если вы не против.
– Не против, – порадовал он. Начало было обнадеживающим.
– Прошу вас, – резвилась я, весело забегая вперед, – моя машина на стоянке, это в трех шагах от двери.
Он хотел мне что-то ответить, но в последний момент сдержался и только нахмурился, демонстрируя свое недовольство. Мы добрались до машины, и я с улыбкой спросила:
– Где вы предпочитаете ездить, впереди или сзади?
Он распахнул дверь и плюхнулся на переднее сиденье, а я завела мотор, и мы тронулись в направлении моего дома. По дороге Саша не проронил ни слова, лишь изредка кивал, например, когда я сообщила, где он будет жить, и поинтересовалась, нужна ли ему машина.
Отставной генерал стоял на балконе.
– Добрый день, – крикнул он.
Я помахала ему рукой, мы въехали в гараж, Лукьянов покинул машину и без любопытства огляделся.
– Прошу вас, сюда, по лестнице и направо.
Я шла впереди, полуобернувшись к своему гостю и ласково улыбаясь, при этом не забывала отчаянно вилять бедрами. Гость на это никак не реагировал, должно быть, у него плохое зрение, а может, он «голубой»? Сейчас это модно.
– Вот здесь вам будет удобно, – указав на кресло, сказала я. – Чай, кофе? Может быть, коньяк?
– Перебьюсь, – отмахнулся он, – давай о деле.
– Если не возражаете, я сделаю два звонка.
– Не возражаю, только звони при мне.
– Вы имеете в виду… – Я едва не зарыдала, так больно меня ранило чужое недоверие. – Уверяю вас, Александр Васильевич, я… – Он схватил меня за руку, выражение его лица не изменилось, но мои пальцы он стиснул так, что я поморщилась.
– Я тебе говорил: кончай кривляться.
«Это уже кое-что», – решила я, выдернула руку, потрясла ею немного и сказала:
– У меня приказ всячески помогать и содействовать, я должна быть вежливой и проявлять заботу.
– В твоей заботе я не нуждаюсь.
– Квартиру сами найдете?
– Чего ты добиваешься? – спросил он. – Хочешь вывести меня из терпения?
– Конечно, – кивнула я. – Может, тогда удастся узнать, в каком месте я тебе перешла дорогу?
– Что за чушь? – поднял он брови, но через некоторое время отвел глаза, как видно, не желая лицезреть мою физиономию.
– Нет, в самом деле, может, объяснишь, с какой стати человек, с которым я впервые встречаюсь в кабинете своего шефа, одаривает меня взглядом, который можно классифицировать как лютую ненависть? Поневоле задумаешься и начнешь кривляться.
– Ты спятила, – сказал он и даже засмеялся, но сам себе не верил, а я ему тем более. – Лично против тебя я ничего не имею. Пока, – заявил он, криво усмехаясь. – И давай закончим на этом. Я с нетерпением жду твоего рассказа.
– Ну так как насчет коньяка?
Он взглянул на часы.
– В это время? Тебе не говорили, что ты много пьешь?
– Только об этом и слышу. Так что не утруждай себя. Если коньяк тебе без надобности, обойдусь и я. Но сначала мне надо позвонить. – Я с улыбкой придвинула телефон и набрала номер Марка. – Ну что, кудесник, есть новости?
– Тебе какие сначала, хорошие или плохие?
– Можно все подряд.
– Тогда слушай. Таксистов нашел, оба Черника отлично запомнили, потому что тот здорово нервничал. Время приезда и отъезда он указал правильно, а вот об одной детали забыл: когда парень возвращался от дома Аллы, его пиджак был в крови. Он объяснил, что порезал руку, она была замотана носовым платком, Черник выглядел полным психом, таксист не чаял избавиться от него. Еще подумал: не иначе мужик жену пришил.
– Таксист разговаривал только с тобой? Менты на него еще не вышли?
