Мы торопливо простились.
Выйдя за калитку, я сразу позвонила Лялину и напомнила, что за сохранность жизни важного свидетеля он отвечает перед Дедом головой. Голос Лялина сразу посуровел, а я понадеялась, что его парни незваных гостей не проворонят.
По дороге в город я размышляла о том, как половчее отделаться от Лукьянова. У меня было дело, о котором ему знать было ни к чему. Но очередной звонок по телефону спутал все мои карты. На этот раз Лялин позвонил мне сам и не скрывал беспокойства в голосе.
– Детка, мне только что сообщили, что на железнодорожном вокзале задержали девчонку. Похоже, это Марина Терехова.
«Она жива?» – чуть не брякнула я в крайнем изумлении. Лукьянов, слышавший сообщение, удивленно поднял брови.
– Пошли туда кого-нибудь из своих ребят, – ответила я и добавила: – Тех, кому веришь. Пусть смотрят в оба.
– А ты?
– Я сейчас за городом, но сразу же поеду на вокзал.
Новость произвела впечатление. Я подумала и, решив подстраховаться, позвонила Волкову. Судя по всему, он тоже очень удивился появлению девчонки.
– Поезжай за ее матерью, – сказал он. – Встретимся там.
Я полетела к городу как ошпаренная. У меня накопилось множество вопросов, и я жаждала получить на них ответ, вот и старалась выжать из «Жигулей» все, на что они были способны. На счастье, инспекторы в тот день дремали, и до города я добралась, ни с кем из них не встретившись.
С матерью Марины было сложнее, дома мы ее не застали, так как женщина она была работающая, а сейчас как раз разгар рабочего дня. Пришлось выяснять место ее работы, а потом ехать туда. Работала она в магазине продавцом и сначала заявила, что уйти не может, и напомнила о том, что не желает иметь ничего общего с делишками дочери. Стало ясно, беседовать мы будем долго, и даже ее стремление к трудовому подвигу этому не помешает. На помощь пришел Лукьянов, он коротко, но трогательно напомнил ей о материнском долге, так что я смогла констатировать, что его власть над женскими душами воистину безгранична. Дама захлюпала носом, осторожно промокнула глазки носовым платком, трижды повторила «да-да», отчаянно кивая при этом, и побежала отпрашиваться.
Через десять минут мы двигали в сторону вокзала. Когда до него оставался квартал, Лукьянов вспомнил, что он числится в покойниках, и пожелал покинуть нас, чему я не препятствовала, а вот даму это огорчило.
Мы подкатили к отделению, и первое, что я увидела, был ярко-красный «Фольксваген», в котором сидели двое ребят из команды Лялина. Завидев меня, оба вышли из машины и не спеша приблизились.
– Ты ментам звонила? – спросил старший из них, которого звали Петром.
– Да.
– Тогда все в порядке. Они забрали девчонку пять минут назад.
– Кто забрал? – уточнила я.
– Двое парней в форме подкатили на «газике». Раньше я их не встречал.
Происходящее разом перестало мне нравиться, но торопиться с выводами я не стала. Для начала я решила позвонить Волкову, но надобность в этом отпала, потому что как раз в тот момент, когда я набирала номер, подкатил и он. Выскочил из машины, подошел и задал вполне уместный вопрос:
– Где она?
Ребята Лялина незамедлительно вернулись в «Фольксваген», решив, что нам есть что сказать друг другу.
– Семь минут назад ее забрали менты.
– Какие менты? – зашипел Волков, косясь на мою машину, в которой мать Марины начала проявлять признаки беспокойства. Светлый облик Лукьянова настойчиво напоминал ей о материнском долге, и теперь она рвалась его выполнить.
– Тебе лучше знать, – ответила я.
– Черт возьми, – принялся махать он руками, что у него служило проявлением повышенной нервозности. – Ты можешь объяснить толком?
– Могу. Я подъехала несколько минут назад, ребята Лялина уже были здесь. Они утверждают, что за девчонкой приехали двое в ментовской форме на милицейском «газике» и отбыли в неизвестном направлении.
– Идем со мной, – буркнул Волков, и мы вместе отправились в отделение.
Там начались по-настоящему интересные вещи. Прежде всего я заметила фото Марины на столе у дежурного, фото лежало под стеклом рядом с самыми важными бумагами, например с графиком дежурств.
Волков побеседовал с дежурным, тот сообщил, что девчонку забрали, как он выразился, «сотрудники». Однако откуда те взялись, он понятия не имел. Они просто явились и сообщили, что девочку ищут как важного свидетеля. Удостоверения, конечно, предъявили, но он ими не очень интересовался, то есть мазнул взглядом и фамилий не запомнил. Произнося все это, дежурный начал краснеть, а потом заикаться, а Волков принялся орать, правда, быстро выдохся.
Наблюдать эту сцену я сочла неуместным и вышла на улицу, игнорируя «Жигули», где продолжала волноваться мамаша. Я подошла к «Фольксвагену». Петр спросил:
– Пташка улетела?
