особи отлавливались и обезвреживались еще на дальних подступах к кумиру. В свое время Шура и ее команда очень помогли Алексею в поисках пропавшей Анны. Хотя… лучше бы тогда у них ничего не получилось. Или не лучше?
Размышления его были грубо прерваны мощным толчком, где-то баллов пять по шкале Рихтера. Это Шура плюхнулась на переднее сиденье.
– Фу-у-уф, упарилась, пока лезла. До чего же джип у вас неудобный, высоко очень забираться! – и гражданка Лапченко завозилась, вытягивая ремень безопасности.
Тот, увидев размеры закрепляемого объекта, судорожно вцепился в фиксатор и вытягиваться категорически отказался. Шура дергала, ремень угрюмо сопротивлялся, джип раскачивался. Вот это женщина – праздник, ни секунды покоя!
– Шура, позволь полюбопытствовать, – вкрадчиво начал Алексей, подпрыгивая вместе с джипом, – ты чем сейчас занимаешься?
– Так это, – пропыхтела Шура, – ремень гадский защелкнуть пытаюсь.
– Зачем?
– Чтобы не оштрафовали.
– Ты что, ехать вместе со мной собралась?
– Вы же сами сказали – садись в машину, – качка, наконец, прекратилась. И очень, между прочим, вовремя, поскольку у Алексея уже начался приступ морской болезни.
– Правильно. Но это не значит, что я тебя подвезти решил. Правда, если нам по пути окажется…
– А может, и по пути, – Шура игриво подмигнула левым глазом.
Правый незамедлительно обиделся и забился в нервном тике.
– Ох, Шурочка, до чего же ты загадочная женщина, – усмехнулся Майоров. – Прямо ребус. Или шарада.
– Вот последние два не надо, – кокетливо хихикнула Шура. – Очень уж неприлично звучит.
– Что же тут неприличного?
– Вы такой затейник! – кокетство приняло угрожающие размеры, что само по себе было странным.
Раньше Шура держала себя в строгих рамках, не позволяя перебродившему обожанию вываливаться из квашни.
– Александра, опомнись, – Алексею пришлось добавить в голос немного строгости и отчужденности. – Ты что себе позволяешь?
– Ну как же, Алексей! – предводительница фанов моментально выцвела и съежилась. Она дрожащими руками выгребла из сумки отливающую желтизной газету и протянула ее Майорову. – Вот, сегодняшняя. Там про вас и вашу новую администраторшу напечатано. И фотки есть. Знаете, Алексей, это, конечно, не мое дело, но Анна мне нравилась гораздо больше.
– Это действительно не твое дело, – процедил Алексей, рассматривая фотографии.
И когда успели, гады? Вчерашняя выходка Ирины не прошла незамеченной. Вон, она висит на нем, как осиное гнездо на дереве. А это откуда? На фото Алексей и Ирина не просто обнимают друг друга, они еще и целуются. Правда, если присмотреться, видно, что инициатива принадлежит Ирине, но какая разница? Вроде не было вчера такого.
Майоров холодно посмотрел на притихшую Шурочку:
– Ну и что? Обычные сплетни. Причин вести себя столь неадекватно я по-прежнему не вижу.
– Простите меня, Алексей! – немедленно заголосила гражданка Лапченко. – Просто я сегодня видела вашу администраторшу в медицинском центре, где работаю.
– Сегодня? – недоверчиво переспросил Алексей. – Странно.
– А чего странного-то?
– Да ее тетку, домоправительницу мою, вчера вечером «Скорая» сюда привезла.
– Так администраторша – племянница Катерины? – оживилась Шурочка, потом до нее дошло: – Ох ты, а что с Катериной?
– Отравилась чем-то. Причем непонятно чем.
– И как она?
– В реанимации, еле откачали.
– Тогда действительно странно, – задумчиво протянула Шура, – тетка в реанимации, а племянница на мини-аборт прискакала. Что, подождать нельзя? Срок-то совсем маленький, день-два ничего не решат!
– Подожди-подожди, – Майоров вцепился в руку разбухтевшейся Шурочки. – Я ничего не понимаю! Какой еще мини-аборт? Какой срок?!!
– Да ладно вам, – хмыкнула Шура. – Не понимает он! Что ж, объясню. Ох уж эти мне мужчины! Ваша администраторша, как там ее – Ирина?
– Да.
– Так вот, Ирина Дмитриевна Гайдамак пришла сегодня утром в медицинский центр, где я работаю на рецепшн, чтобы сделать УЗИ. Оно показало беременность, срок – две недели. И мадам Гайдамак тут же отправилась на вакуум-аспирацию.
– Куда? – помертвевшими, непослушными губами еле выдавил Алексей.
– На мини-аборт, – Шура испуганно посмотрела на Майорова: – Господи, что с вами? Вам плохо? Вы же синий просто стали, жуть какая! Хорошо, что мы возле больницы, я сейчас за врачом сбегаю!
– Не надо, – прохрипел Алексей, не отпуская ее руки. – Никого звать не надо. Все нормально, только отдышусь немного.
– Алексей, давайте я хоть водички вам принесу, – жалобно произнесла Шура, едва сдерживая слезы. – А все мой язык длинный, будь он неладен! Но разве я могла предположить, что вы так разволнуетесь! Неужели вам так дорог этот ребенок?
– Этот? – Майоров криво улыбнулся. – Не знаю. Я теперь уже ничего не знаю. Но узнаю, будь уверена!
– Ага, – кивнула совершенно обалдевшая Шурочка.
Да и было от чего обалдеть. Всегда спокойный, уравновешенный Алексей Майоров вначале чуть не умер от самой обычной информации, а теперь налился такой ледяной яростью, что находиться рядом с ним было весьма неуютно.
Да что там неуютно – жутко. Жутко и страшно.
Глава 23
Майоров откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и молчал. Но предположить, что он спит, можно было только в горячечной лихорадке. Не может от спящего человека исходить такое давящее напряжение.
Лапченко очень хотелось уйти. Впервые за время обожания своего кумира Шура тяготилась обществом Алексея.
Словно почувствовав это, Майоров открыл глаза и, глядя в потолок, монотонно заговорил:
– Шура, извини. Ты можешь идти. Только постарайся не болтать, очень прошу.
– Да что ж я, не понимаю, что ли! – истово завопила на самом деле ничего не понимающая предводительница фанов. – Все, рот на замок!
– Спасибо. Очень рассчитываю на твое слово. Но если информация об Ирине Гайдамак просочится в прессу, не показывайся мне на глаза.
– Какая такая информация? – Шура театрально округлила глаза. – Не было никакой информации, вообще ничего не было!
– Вот и отлично, – усмехнулся Алексей, все еще наслаждавшийся видом потолка. – Всего доброго.
– До свидания, Алексей. – Шура торопливо открыла дверцу и выпала из джипа. На воле ей стало полегче, и она, жалобно сопя, проныла: – Как-то мне неудобно вас оставлять в таком состоянии. Может, помочь чем?
– Иди, Шура, иди, – на лице Майорова появилась кривая гримаса под названием «улыбка ласковая, безмятежная».
Но, судя по всему, Алексей явно переборщил. В общем, сногсшибательное получилось зрелище.
Шура покачнулась, часто-часто закивала, пятясь, покинула своего кумира и, продолжая двигаться задним ходом, развила фантастическую скорость.
