– Вот-вот. Пусть менты возятся с этим убийством, а ты постой в сторонке.
– Так они же никого не найдут.
– И правильно. Зачем им лишние хлопоты? Есть чудная версия: ограбление квартиры, Дидонов случайная жертва. Это всех устраивает.
Я простилась с Лялиным и, взяв Сашку на руки, побрела к дому, решив пораскинуть мозгами по дороге. Я не сомневалась, что Лялин прав. За долгие годы нашей дружбы я не помню случая, чтобы он ошибся.
– Ох, горе горькое, – вздохнула я, сетуя на людскую жадность. Кто-то громко свистнул, я машинально повернулась и в десятке метров от себя обнаружила Лукьянова рядом со своей машиной. – Ты что здесь делаешь? – продемонстрировала я бездну удивления.
– Решил проветриться, вдруг вижу – ты идешь. Ты гуляешь с собачкой довольно далеко от дома.
– Он же охотник, ему надо больше двигаться.
– Поехали, – сказал Лукьянов с усмешкой. Я устроилась в машине, а он сообщил: – Звонил Вешняков, очень тебя домогался.
– Тогда сворачивай направо. Если домогался, значит, что-то серьезное.
Вешняков сидел в своем кабинете, обложенный бумагами.
– Наконец-то, – сказал он хмуро, увидел Лукьянова и несколько растерялся.
– Придется смириться с тем, что он свалился на нашу голову, – вздохнула я, – но он парень неплохой, и польза от него иногда есть. Что нового?
– Вот, – подвинул ко мне пухлую папку Артем. – Волосы встают дыбом, когда читаешь.
– Уголовное дело Серафимович, в девичестве Уфимцевой?
– Ага. Просто фильм ужасов.
– Я ужасы не люблю, так что читать меня это не заставишь. Давай коротенько и без жутких подробностей.
– Короче, так. Серафимович и ее дружок Вадим Краснов болтались по улицам и не знали, чем себя занять. На свое несчастье, четырнадцатилетняя девчонка на ту пору шла из музыкальной школы и попалась этим уродам навстречу. Они затащили ее за гаражи… далее просто жуть берет. Что они с ней делали, не опишешь… То есть описано довольно подробно, просто повторить сил нет. Наиздевавшись всласть, они облили девчонку бензином и подожгли. За бензином, кстати, в гараж залезли, замки сбили… Серафимович получила десять лет, ее дружок двенадцать, хотя я бы расстрелял. И девку тоже. Не смотри так. Расстрелял бы собственноручно.
– Не заходись. Кто-то стрелять не стал – ножом пырнул. Так что справедливость восторжествовала. Как звали убитую девочку?
– Елена Лисицина. Мать до сих пор на инвалидности, что неудивительно. Тут вот еще что. Я внимательно прочитал дело, и у меня появились кое-какие мысли. Прежде всего, похоже, убийц было не двое, а трое или даже четверо. Когда они свои зверства описывали, то путались в показаниях, кто как ударил и прочее. Но сколько на них ни давили, на своем стояли твердо: были вдвоем. Заводилой там, конечно, был парень. Он к тому времени уже побывал за решеткой по малолетству за разбойное нападение и законы знал. А Серафимович сразу начинала рыдать и твердила, как попугай, вдвоем были. Видно, успел проинструктировать.
– Очень интересно, – кивнула я.
– Парню пора уже выйти на волю, – подал голос Лукьянов.
– Ага. Три недели назад у него вышел срок.
– Пошлите запрос, – доброжелательно сказал Саша, когда хотел, он мог выглядеть очень милым. – Жив ли господин Краснов? Может, тоже в ящик сыграл, как его боевая подруга?
Артем на мгновение задумался, затем кивнул:
– А что? Проверим. Слушай дальше. Всех знакомых Ивановой опросили. О том, что у нее был любовник, многие догадывались. Одна даже имя назвала – Иван. Живет он где-то на Литейной. Но ничего конкретного.
– С матерью говорили? Обычно дочери делятся своими радостями.
– Конечно, говорили. Очень возмутилась на вопрос: «Не было ли у дочери любовника?» Дама высоконравственная.
– А сколько лет старушке?
– Никакая она не старушка. Лет пятьдесят, может, чуть больше.
– Отлично. Черкни адрес, мы ее навестим. Лукьянов у нас спец по обольщению, ежели ей что-то известно о друзьях дочки, выложит как на духу.
Артем улыбнулся, не зная, как реагировать на мои слова, а Лукьянов посмотрел на меня с насмешкой, мол, мели Емеля, твоя неделя.
– Что там с Дидоновым? – спросил Артем.
Я пожала плечами:
– Хуже не бывает. Тонна дерьма и нулевые перспективы.
– Сочувствую. Ты сейчас куда?
– К матери Ивановой. Потом по обстоятельствам. Если что, звони.
