венчании - оба они католики, дело вряд ли ограничилось гражданской регистрацией. Эта женщина и сейчас живет в Нуэво-Росита. Бойзен навещал семью два-три раза в год - границу пересекал нелегально в обоих направлениях, поэтому полиции об этом ничего не известно. То есть, они бы наверняка раскопали, если бы поинтересовались…
– Да-да, - нетерпеливо сказал я. - У Бойзена есть жена и дети в Мексике. Что это нам дает?
– Тебе решать!
– Жена Бойзена знает, что муж в тюрьме?
– Конечно, об этом пишут в газетах - в мексиканских в том числе.
– И не появилась…
– А как она тут может появиться? Работала нелегально, мужу помочь ничем не может, наверняка жила на деньги, которые он зарабатывал…
– Ты ее видел? Говорил с ней?
– Ты действительно воображаешь, что я способен перевернуть мир? Я польщен. Нет, я ее не видел. Говорил с ней по телефону - минуты три, не больше, она повесила трубку, когда я начал настаивать на ее приезде. Сказала, что все в руках Божьих, и судья примет правильное решение… В общем, в суд ее можно привести только силой.
– Та-ак, - сказал я. - Ну спасибо. Надо будет получить копию записи о регистрации брака…
– Этим сейчас занимается Гарри, возможно, копия уже в моем компьютере. Вернусь в офис - проверю.
– Замечательно! Спасибо, Рик. Когда получишь документ, перешли мне.
– Естественно. Присяжные любят душещипательные истории. Надеюсь, этот мексиканский сериал найдет в их душах активный отклик. А ты перестанешь забивать себе голову идеями о Дьяволе и потустороннем мире.
– Одно не связано с другим, Рик. Жду копию свидетельства. А теперь мне нужно отдохнуть - завтра с утра заседание…
– Понял, - сказал Бертон, вставая.
Он дотянулся, наконец, до пульта, и включил телевизор. На экране забегали, гоняя мяч, красно- зеленые и фиолетовые, шел уже другой матч, и Бертону непременно нужно было увидеть счет в верхнем левом углу. Ноль-ноль. 'Атлантик' против 'Кардамо баффолз'. Мне эти названия ничего не говорили, а Бертон застыл в напряжении, отгородившись от меня локтем, чтобы я не мешал ему вслушиваться в скороговорку комментатора. Трибуны вопили.
– Будешь уходить, защелкни дверь, - сказал я и пошел в спальню. Рик даже не обернулся.
– Защита закончила допрос свидетеля?
– Да, ваша честь, больше вопросов не имею.
– В таком случае объявляю перерыв до четырнадцати часов. После перерыва заслушаем речи обвинителя и защитника.
– Ваша честь, прежде чем суд удалится на перерыв, я хотел бы сделать заявление и приобщить к делу документ, который в нем не фигурирует.
– Протестую, ваша честь! Процесс переходит в заключительную фазу, слушания закончены, никакие, не предъявленные ранее, документы не могут быть приняты во внимание!
– Адвокат, вы слышали протест обвинения. Я могу принять его или отклонить в зависимости от аргументации защиты. О каком документе речь и почему он не был предъявлен суду в предшествовавших заседаниях?
– Дело в том, ваша честь, что подсудимый женат и имеет двоих детей. Это обстоятельство стало известно защите несколько часов назад…
– Прошу сохранять тишину в зале! Адвокат, у вас есть доказательства вашего утверждения?
– Да, ваша честь, вот копия записи в книге регистраций мэрии города Нуэва-Росита, Мексика. Прошу приобщить к делу.
– Если в зале будет продолжаться шум, я прикажу очистить помещение, и процесс продолжится при закрытых дверях!
– Ваша честь, я протестую! Слушания завершены, и никакие вновь открывшиеся обстоятельства…
– Протест отклоняется. Объявляю перерыв до четырнадцати часов. После перерыва суд исследует документ, предъявленный защитой, и вынесет решение о продолжении процесса с учетом мновь открывшихся обстоятельств.
Ревекка позвонила мне, как только я вышел из зала суда - неужели она все-таки находилась среди зрителей? Как иначе эта женщина могла узнать об изменении в ходе процесса - ни радио, ни телевидение еще ничего не сообщали!
– Спасибо, адкокат, - произнес ее чуть хрипловатый и такой возбуждающий голос. Я крепче прижал к уху телефон, чтобы не упустить ни одного звука. - Вы действительно сделали невозможное. Мы не знали, что Бойзен женат.
– Полагаю, что действительно не знали, - сухо сказал я, стараясь не показать, как мне приятно слышать этот голос. - Иначе было бы непонятно, почему вы не сообщили мне об этом сразу.
– Вы полагаете, - продолжала Ревекка, - этой информации достаточно, чтобы повлиять на решение присяжных?
– Надеюсь, - сказал я. - Извините, здесь такой шум, что я вас почти не слышу. Вы, видимо, где-то рядом? Давайте встретимся и обсудим кое-какие детали. Очень важные.
– С удовольствием, адвокат. После оглашения вердикта, мы же договорились, верно?
– Есть кое-какие идеи…
– Вот тогда мы их и обсудим, - твердо заявила Ревекка Браун и отключила связь прежде, чем я успел вставить слово.
Номер ее телефона был, как обычно, блокирован.
До двух часов оставалось достаточно времени, и я провел его с толком, наводя глянец на собственную речь. Джемма помогала мне и, кажется, как-то комментировала сегодняшнее заседание и мой будущий триумф, в котором она была уверена - слова секретарши пролетали мимо моих ушей, я все еще слышал - 'после оглашения вердикта', 'мы же договорились?' Кажется, она сказала 'мы непременно встретимся' или это мне только почудилось?
В половине второго я прошел в комнату, где Бойзен сидел, закрыв глаза, на скамье в окружении пяти конвоиров, державших руки на табельном оружии. Он даже не посмотрел в мою сторону, сказал, обращаясь к плафону на потолке:
– За каким чертом вы впутали Аниту? Она не приедет.
– Это единственный способ повлиять на решение…
– Лучше бы вы удавились, адвокат, - бросил Бойзен и закрыл глаза.
– Видимо, - сказал я, - после вашей смерти Аните и детям достанется немалая сумма, если вы предпочитаете умереть.
Никакой реакции.
– Я одного не понимаю, - продолжал я. - Вы действительно полагаете, что окажетесь в аду и сделаете то, что вам заказано? Мне это просто интересно - по-человечески. Вы всю жизнь служили Дьяволу и готовы его уничтожить?
Я говорил в пустоту, похоже, что Бойзен меня не только не слушал, но и не слышал.
Я повернулся и вышел.
