– Суд внимательно изучил материалы, представленные защитой. Документы приобщены к делу, размножены и переданы присяжным. Суд не считает необходимым откладывать вынесение вердикта по данному делу. Переходим к прениям сторон. Прокурор Иллингворт, пожалуйста, ваше слово…
Присяжные заседали три с половиной часа. Все это время я провел, внимательно вглядываясь в лица людей, заполнивших зал. Женщин было много, Ревекки среди них я не увидел. Может быть, она ушла, не дожидаясь оглашения вердикта? Маловероятно. Она была где-то здесь; возможно, я даже встречался с ней взглядом и не смог распознать? Нет, конечно, если бы наши взгляды встретились, между нами непременно пробежал бы ток, молния, я бы увидел эту вспышку, не мог не увидеть…
Когда присяжные вернулись в зал, Бойзен впервые за несколько часов поднял голову и посмотрел - не на председателя присяжных, державшего в руке лист бумаги, а на меня, и во взгляде этого человека я увидел торжество, фанатическую уверенность в том, что все будет так, как он решил. Он, а не присяжные. Он, а не судья. Он, только он и никто больше. Бойзен распорядился своей судьбой задолго до того, как был арестован, и сейчас ждал лишь, что будет поставлена точка.
– …на вопрос, виновен ли присутствующий здесь подсудимый, Стивен Фримен Бойзен, в преступлении, согласно предъявленному обвинению…
– Ваша честь, наше единогласное решение: виновен по всем пунктам предъявленных обвинений без смягчающих обстоятельств.
– Ты проиграл дело, - сказал Бертон. Мы сидели вдвоем за столиком в 'Валентино', официант только что принял заказ, людей в зале было немного, больше всего мне хотелось сейчас залезть в свою нору, отключить телефоны и заснуть, чтобы забыть наконец взгляд Бойзена. Бертон, однако, настоял на том, чтобы мы поужинали вместе, ему не терпелось обсудить причины поражения, и я не смог отказать. У меня не было сил ни для отказа, ни для согласия с кем бы то ни было.
– Ты проиграл, потому что твоя речь была пресной, как вода в озере Эри, - продолжал Бертон. - Господи, ты угробил такой материал! В прошлом году Энсон при аналогичных обстоятельствах…
– Не рассказывай мне про Энсона, - вяло отмахнулся я. - Там было другое дело.
– Такое же самое! Убийство первой степени. И в последний день открылось, что у подсудимого больная мать, и все деньги, которые он получил как долю в ограблении инкассатора, пошли в уплату за операцию. Присяжные признали это смягчающим обстоятельством - ты помнишь, как Энсон из себя выходил, расписывая бедственное положение…
– Прекрати, - сказал я. - Возможно, я произнес не лучшую речь в жизни.
– Но почему?
– Рик, - сказал я. - Что произойдет с нашим миром, если в нем не будет Дьявола?
Бертон закашлялся, и я постучал его по спине.
– Господи, Дин, - пробормотал он, - ты все еще об этом…
– И еще о том, что моя клиентка не захочет меня видеть.
– Эта женщина из 'Христианских паломников'?
– Ревекка Браун.
– Дин… Извини, я тебя не понимаю. Когда год назад ты проиграл дело 'Штат Аризона против Майкла Камерона', то был на грани депрессии, потому что думал о карьере. Сейчас тебя, похоже, совершенно не заботит, что твоя речь никуда не годилась…
– Я думаю, - пробормотал я. - Мы ведь так и не узнали, какое оружие выбрал Бойзен, чтобы убить Дьявола.
– О Господи, Дин! Ты поверил этой чепухе?
– В это верит Ревекка Браун, моя клиентка, - сказал я. - Ты сам готов был этой чепухе поверить, пока занимался делом. А сейчас ты расслабился, тебя переполняет злость от того, что мы проиграли процесс, и сейчас ты уже ни во что не веришь.
– Ты будешь подавать апелляцию? - перебил меня Бертон.
– В зависимости от того, какой вариант приговора выберет судья. Скорее всего, да.
Зазвонил телефон, и я поспешил поднести аппарат к уху.
Это была она, моя клиентка - я ждал, что она позвонит сразу после оглашения вердикта, но госпожа Браун почему-то выдержала паузу, несколько часов я провел в состоянии гроба Магомета - между небом и землей.
– Адвокат, - сказал голос, который даже, будучи искажен различными телефонными фильтрами и беспроводными линиями, казался мне если не ангельским, то наверняка принадлежавшим существу не от мира сего, - я хочу вам сказать, что вы сделали все от вас зависящее…
– Спасибо, - пробормотал я, - но мы все равно проиграли.
– Значит, так было предрешено, - спокойно сказала Ревекка Браун. - Будем считать, что условия нашего соглашения выполнены полностью.
– Еще не все потеряно. После оглашения приговора - кстати, это будет в ближайший понедельник, - мы подадим апелляцию в Верховный суд…
– Нет, - твердо сказала Ревекка, и впервые я услышал в ее голосе металл. - Без апелляций.
– Но этого будут от нас ждать все! - воскликнул я. - Есть определенная процедура, долг адвоката, я не могу пренебрегать…
– Дорогой мэтр Рознер, - сказала Ревекка Браун проникновенным голосом, и у меня голова пошла кругом, - давайте обсудим это завтра вечером, если он у вас свободен. Вы позволите мне пригласить вас на ужин?
– Вы - меня? Я хотел пригласить вас…
– Я пригласила первая, значит, инициатива за мной. Отель 'Плаза', розовый зал, семь часов вечера - вас устроит?
– Конечно! - воскликнул я с большим энтузиазмом, чем следовало бы, и сидевший напротив меня Бертон насмешливо поднял брови.
– До завтра, - сказала Ревекка Браун и оставила меня наедине с телефонной пустотой.
– Я так понял, что от апелляции 'паломники' отказываются, - сказал Бертон, принимаясь за десерт. - Странный народ, как ты полагаешь? Потратить такие деньги и не идти до конца…
– Они считают, что дошли до конца, - вздохнул я. - Видишь ли, глас народа для них - глас Бога. Народ - это присяжные, а Бог…
– Да, кто для них Бог?
– Об этом мы поговорим завтра с моей клиенткой.
– Ты уверен, что будешь говорить с ней о Боге, а не о том, как продолжить ваши отношения?
Я положил вилку, вытер салфеткой губы и сказал твердо:
– Пожалуйста, Ричард, не нужно касаться вопросов, которые не связаны с нашими совместными делами.
Бертон кивнул:
– Похоже, ты серьезно вляпался, Дин, - сказал он, чуть заметно улыбаясь. - Извини. Если бы я имел возможность поговорить с этой женщиной…
– Но у тебя такой возможности нет, - отрезал я, у меня не было желания развивать эту тему.
Рик покачал головой - наверняка остался при своем мнении, которое меня в тот момент совершенно не интересовало.
Ужин закончился в молчании. Только после того, как мы выкурили по сигаре в курительной комнате, Бертон сказал:
– Еще раз извини, старина. Просто мне стало обидно за тебя…
– Все в порядке, - прервал я. - Не первое наше дело и не последнее.
– А если, - произнес Бертон, поднявшись с кресла, - Бойзену удастся выполнить задание? Он, видишь
