и тут же усмехнулась: – А может, волос все-таки не мужской, а женский, и здесь на днях ночевала блондинка». Эта мысль вызвала веселое фырканье.
Из спальни я перешла в гардеробную и в первый раз обратила внимание, что одежды у владельца дома до смешного мало. Два добротных костюма по моде двадцатилетней давности, три рубашки в полоску и клетчатый пиджак. Внизу на подставке ботинки на толстой подошве. Никаких теплых вещей. Пальто, шапки и шарфы начисто отсутствовали. Это показалось довольно странным. Я знала, как неохотно пожилые люди расстаются с привычными вещами. Годам к семидесяти в их гардеробе скапливается большое количество рубашек, джемперов, курток и прочего барахла, которое годами не носят, но упорно хранят. Тут я подумала о недавнем ремонте в доме. Распростившись со старой мебелью, хозяин вполне мог обновить свой гардероб и оставил лишь то, что счел нужным.
Из гардеробной я перешла в ванную. Как человек ответственный, открыла шкафчик с намерением протереть полки. Обязательный шампунь, куски мыла, бритва. Гель для бритья, недешевый. Что ж, хозяин такого дома вполне может себе позволить. В самой глубине шкафа стояли лосьон известной фирмы, дезодорант и одеколон. Очень дорогой, кстати сказать. Но удивило не это. Подобный аромат больше подошел бы молодому мужчине, причем далеко не каждому. Пожилые люди обычно консервативны, мой отец, к примеру, последние десять лет покупал одну и ту же туалетную воду, и никакие уговоры не помогали попробовать что-нибудь новое. Флакон был наполовину пуст, выходит, хозяин им пользовался, и это вовсе не чей-то случайный подарок, который он, не рискнув передарить, сунул подальше в шкаф, чтобы глаза не мозолил. Я еще раз принюхалась. Что ж, вкус у дядечки есть. Запах немного терпкий и, безусловно, эротичный. Какая, на хрен, эротика в семьдесят четыре года? Ладно, неизвестно, чем я буду себя поливать, если удастся дожить до таких лет. Однако взглянуть на старичка было бы интересно. Фантазия услужливо рисовала пожилого ловеласа, с лысиной, старательно замаскированной длинными волосами, а также маслеными глазками, которые с вожделением смотрят вслед девчонкам в коротких юбках. Но одежда в гардеробе, а главное, голос старичка данному облику не соответствовали. К тому же у дядьки явные проблемы со здоровьем. Стоило мне об этом подумать, как тут же кое-что показалось очень странным: отсутствие каких-либо лекарств. Мои родители намного моложе, но шкафчик на кухне забит до отказа таблетками, мазями и прочим аптекарским хозяйством. В спальне старика их точно нет, хотя пожилые люди стараются держать таблетки под рукой.
Уж если что западет мне в голову, то всерьез. Оттого я, оказавшись в кухне, довольно нахально обследовала все шкафы. Даже у меня можно отыскать таблетки от головной боли. А этот, видно, чемпион по здоровью. Чего ж тогда задыхается? В ванной, что была внизу, никаких препаратов я тоже не нашла. Устроилась на стуле в гостиной, огляделась и наконец-то поняла, что смутило меня еще в первый визит. Запах. В квартире пожилых людей пахнет всегда специфически. Старостью, лекарствами, старой одеждой, обивкой мебели, газетами, прочитанными еще год назад, даже обоями. «В доме недавно делали ремонт», – напомнила я себе. Недавно? Пару лет назад как минимум. Одинокий старик, живущий в огромном доме…
Тут я посоветовала себе не увлекаться и вновь принялась за уборку. Однако мысли о странном дядечке все-таки вертелись в голове, и когда я во вторник явилась вновь, платяной шкаф нежилой спальни вызвал у меня интерес. Шкаф был заперт, но ключ торчал в замке. Свое неумеренное любопытство я предпочла именовать заботой о чистоте: пыль, как известно, скапливается не только на шкафу, но и в нем. Шкаф я открыла и первым делом обратила внимание на плащ, длинный, с подплечниками, который давным-давно вышел из моды. Он был застегнут на все пуговицы, и это показалось странным. Под плащом оказался мужской костюм терракотового цвета, в полоску. Нечто подобное я видела на днях в глянцевом журнале, и щеголял в нем Брэд Питт. Смело. И очень дорого, судя по названию фирмы. Еще два костюма в чехлах – черный и темно-серый. Фирма та же. У старичка неплохая фигура, брюшком он точно не обзавелся. Правда, костюмы, что висели в гардеробной, были размера на два больше. На полках второго отделения лежало белье, носки стопочкой и прочие детали мужского туалета. Все темненькое, купленное в обычном магазине. Все новое. Майки вообще ни разу не надевали. А вот под ними… Под ними оказались три фирменных рубашки, с десяток галстуков, летняя рубашка в талию и несколько футболок-стрейч. Носить подобное мог лишь человек без комплексов или абсолютно уверенный в своей фигуре.
Стараясь разложить вещи точно так, как до моего вторжения, я размышляла о странностях чужого гардероба. Объяснение может быть простым: старичок вовсе не одинок, с ним живет или иногда здесь появляется молодой мужчина. Сын, внук, племянник – не важно. Лекарство дядя носит с собой, а меня никто не просил совать нос в его дела. При мысли, что я недавно копалась в чужом белье, сделалось стыдно. Я тут же дала себе слово больше ни к чему не прикасаться, если только этого не требуют мои обязанности.
Закончив уборку и покинув дом, я сунула ключи под горшок с геранью и направилась к остановке маршрутки. Не успела преодолеть сотню метров, как заметила женщину лет шестидесяти. Она стояла на тропинке, ведущей в лес, и с интересом смотрела в мою сторону. Возле ближайших кустов весело нарезал круги фокстерьер. «Хорошая возможность кое-что узнать о владельце дачи», – решила я, но, вспомнив недавние сожаления по поводу своего неуемного любопытства, посоветовала себе двигать дальше. Но тут женщина сама пошла мне навстречу и даже заговорила, а я сочла это знаком судьбы.
– Здравствуйте, – сказала она.
Я в ответ поздоровалась и улыбнулась.
– Вы родственница Якова Ивановича? – спросила женщина.
– Нет. Прихожу убираться.
– Так вроде женщина постарше приходила?
– Она сейчас в отпуске.
– А, вот оно что. Как здоровье Якова Ивановича? – Чувствовалось, что тетка не прочь поболтать, пока фокстерьер занят своими собачьими делами.
– Надеюсь, что хорошо, – ответила я. – Если честно, я его еще ни разу не видела.
– Вот как… – Мой ответ ее вроде бы удивил. – Он ведь почти не выходит.
– У меня ключи от дома, хозяин отсутствует, – коротко сообщила я и не удержалась от вопроса: – Он один живет?
– Один.
– И никто его не навещает?
– Да вроде нет.
– Давно он здесь?
– С зимы. Откуда-то с Севера приехал. Работал там. Овдовел. Дочка здесь жила, вышла замуж за иностранца. Квартиру свою продала, старика с собой зовет. А он не знает, то ли ехать, то ли нет. Возраст. И надо бы к дочери, но на чужбину страшно. Все распродал, а решиться не может, вот и снял дом.
– Так это не его?
– Нет. Это Ковригиных дача. Адвокат известный, должно быть, слышали? Старший помер, а сынок в Москве. Очень занятой человек, приезжать сюда ему некогда, а продавать не хочет, дачу еще прадед построил. Вот и сдает. Через фирму. А пока дача пустовала, я за порядком присматривала.
– Якова Ивановича часто видите?
– Да ни разу. Как заселился, позвонила, не надо ли чего, может, помощь какая. Он сказал, справится. Домработницу нанял. По телефону, бывает, разговариваем. Он болеет сильно, из дома не выходит, вот я и звоню иногда, мало ли что.
– А как же продукты? Он сам в магазин ходит?
– Племянник раз в неделю привозит.
– Вы с ним знакомы? – не унималась я.
– С племянником-то? Нет.
– Он на машине приезжает?
– Должно быть, так.
– То есть вы и машину не видели?
– Тут, милая, в каждом доме по три штуки, поди разберись, которая чья. А от дома с той стороны дорога есть, через лес, так что по улице ему и ехать ни к чему, через лес быстрее получится.
– Странно все-таки, что я его не застаю, – заметила я. – Если он почти всегда дома…
– Так, может, в поликлинику пошел, пожилой ведь человек, или еще куда…
