– Я не могу без него, неужели вы не понимаете… – Она разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. Я подошла к ней и нерешительно коснулась ее плеча. Настя сбросила мою руку, вскочила и кинулась к двери, уже на пороге она повернулась и заговорила вновь: – Он любил меня, любил, пока вы не появились. Такие, как вы… вам все надо испортить, сломать, вы не любите своего Славку, вы никого не любите. Просто не умеете. Дрянь, вот вы кто…
Хлопнула входная дверь, и стало тихо. А я принялась шарить по шкафам в поисках сигарет. Руки мелко дрожали, я привалилась к стене и заревела. Не от обиды. Обиды на Настю у меня не было, я ревела от безысходности, ее и моей, я чувствовала ее боль, и она странным образом смешалась с моей болью, становясь с каждой минутой все острее, все невыносимее.
– Он уедет, – бормотала я. – Он уедет, и все наладится.
Сигареты я так и не нашла. Отправилась в комнату, легла на диван, накрыв голову подушкой. Не видеть, не слышать, не чувствовать… Мобильный настойчиво трезвонил в кармане джинсов.
– Где тебя носит? – возмущенно спросил Славка.
– У меня хорошая новость. Нашли убийцу Ольги, – заговорила я преувеличенно бодро.
– И кто это?
– Адвокат, с которым у нее вроде был роман. Завтра отпразднуем победу, а сегодня я ужасно устала.
– А что ты делала?
– Суетилась. В основном по пустякам. От этого устаешь даже больше.
– Я не понял, какое отношение этот адвокат имеет к Милке?
– Вышло так, что никакого. Так что самое время завалиться спать, все лучше, чем голову ломать: кто убил и за что.
– Ломать голову надо бы ментам.
– Ладно, увидимся завтра.
Славка что-то недовольно буркнул, а я поспешно отбросила телефон. И вновь сунула голову под подушку. Лежала, прислушиваясь к тишине, пока не хлопнула входная дверь.
– Что ж ты неугомонный какой, – пробормотала я, уверенная, что это Славка. Отбросила подушку, села и потерла лицо ладонями. Дверь в комнату распахнулась, и вошел Стас. Господи, ну зачем?
– Выглядишь паршиво, – заявил он, приглядываясь ко мне, сел в кресло, закинул ногу на ногу и закурил.
– Спасибо за комплимент, – кивнула я.
– Проблемы?
– Головная боль с перепоя. У подруги был день рождения.
– Серьезно? А имя у подруги есть?
– Какая тебе разница, если ты ее не знаешь?
– Просто подумал, может, ее Димка зовут? Твои соседи сказали, вчера ты прибыла на черном «БМВ», и даже номер тачки сообщили. Примечательный.
– Соседям бы своими делами заниматься…
– Что он хотел на этот раз?
– Его интересовал один человек, меня тоже. Мы объединили усилия.
– Вот как?
– Ага. Практически подружились. Вряд ли надолго.
– Ходит слух, в него вчера стреляли.
– Может быть. Наша дружба не так крепка, чтобы он со мной откровенничал.
– Мне не нравится, что он опять объявился.
– Он настроен дружелюбно. Даже что-то говорил об отпущении грехов. Моих. К тебе он добрых чувств не питает. Велел передать, чтоб ты из города выметался.
– Непременно, – хмыкнул Стас.
– В самом деле, – сказала я как можно мягче, избегая его взгляда. – Не стоило тебе приезжать. Наследством может заниматься адвокат.
– Может, – кивнул Стас, и мы замолчали. Я не выдержала первой.
– У меня была Настя.
– Поэтому ты так паршиво выглядишь?
– Она боится за тебя и… ей здесь тоже не безопасно.
– Я велел ей оставаться в Питере.
– Ты, по крайней мере, мог бы отвечать на ее звонки.
– Тебе-то что до этого?
– Да пошел ты к черту…
– А ты изменилась, – помолчав немного, с усмешкой заметил он. – Раньше непременно бы сказала «извини». Настя хочет сама принимать решения, так ради бога.
– Стас, – тихо позвала я. – Она нуждается в тебе… она тебя любит.
– Да, – кивнул он.
– Она приехала, потому что боится за тебя.
– Девчонка вовсе не дура, как может показаться. И все понимает.
– Разбирайтесь сами, – поморщилась я.
Он молчал, продолжая меня разглядывать, а я подумала, что надо встать, выйти на балкон или в кухню, все равно куда, лишь бы не видеть его, не чувствовать рядом. Но сил подняться не было.
– Я понимаю, что тебе на мои слова наплевать, – произнесла я, вновь не выдержав долгой паузы. – Но… уезжай.
– Какой в этом смысл, если через неделю опять приеду?
– Стас… – прошептала я, вышло испуганно, и я в досаде покачала головой.
– Послушай меня, просто послушай… – Он оперся локтями на колени и теперь оказался совсем близко, так близко, что я чувствовала его дыхание. От его настойчивого взгляда было не уйти. Я взяла подушку, прижала к груди, чтобы не видеть, как дрожат мои руки. Уткнулась взглядом в пол. – Не было дня, чтобы я не думал о тебе. Выл по ночам, а утром говорил себе: все справедливо. Ее ты никогда не получишь, зато теперь бабла немерено, все как ты хотел. Что хотел, то и получил. Я знал, что приезжать сюда – скверная затея, и все-таки приехал. Ни на что не надеясь. Просто хотел увидеть тебя, а еще убедиться – все так и есть: я могу сколько угодно биться башкой о стенку, ничего не изменишь. Но все оказалось даже хуже. Для тебя тоже ничего не кончилось. Тебе так же больно, как и мне…
– Я прекрасно жила без тебя, – сказала я поспешно.
– Врешь, – резко ответил Стас, а я пожала плечами:
– Ну, может, не прекрасно, но ведь жила… И еще проживу.
Он ухватил меня за подбородок, больно дернул, заставив поднять глаза.
– Я люблю тебя, – сказал он, и сердце сделало безумный скачок, а потом остановилось. – Я люблю тебя. И ты меня любишь. Даже если скажешь «нет», я все равно не поверю. Посмотри мне в глаза и скажи… – Он смотрел в упор, а я пыталась уйти от его взгляда, не смогла и зажмурилась.
– Я не люблю тебя. Уезжай. – Во рту пересохло, голос звучал хрипло, чужой голос и слова чужие.
– Ты дурочка, Принцеска, – шепнул он и поцеловал меня. Он целовал меня, а я вцепилась в его плечи, мне казалось, я хочу оттолкнуть его, а прижалась еще теснее. Стас провел ладонью по моему лицу и сказал с печалью: – Как я тосковал по тебе…
И все перестало иметь значение. Лишь бы чувствовать его рядом, слышать его голос… «Я люблю тебя, я люблю тебя»… Даже если бы какой-то всезнайка успел шепнуть, что я пожалею, что за каждую минуту ворованного счастья я опять заплачу годами жуткой тоски и страха, меня бы и это не остановило. Я любила его, и не нашлось в моей жизни ни до, ни после ничего, что могло бы хоть чуть-чуть сравниться с минутами, когда он был рядом. Выходило неутешительно и безнадежно. Сама моя жизнь без него лишена ценности, и отдать ее за недолгое счастье не только не жаль – мне представлялось, что это весьма выгодный и разумный обмен. Вот так обстояли дела на тот момент, и не было у меня всплесков горечи или обиды, ничего, кроме невыразимой сумасшедшей радости.
– Как думаешь, в ресторан мы еще успеем? – спросил Стас. В комнате было темно, и я
