Приняв душ, я почувствовала себя проснувшейся и почти бодрой. Вдруг почему-то вспомнила Романа Андреевича и приуныла. Интересно, чем он занят? Мог бы, кстати, позвонить. Правда, сотовый у меня отключен, но все равно мог бы… не знаю как. Если мужчина любит женщину, он должен быть способен на поступок. А Ромка не звонит, потому что меня не любит, ну ни капельки. Я вытерла набежавшую слезу и вернулась в комнату.
Женька ставила поднос под белой салфеткой на стол.
– Привет, – сказала она, улыбаясь во весь рот. – Здесь завтракают рано. Я тебя будить не стала. Тебе вчера так досталось, что ты под утро заговариваться начала. Вот я и подумала, не худо бы тебе выспаться, а завтрак попросила оставить. Хочешь кофе в постель?
– Хочу, – кивнула я, укладываясь на постель.
– Пожалуйста. – Женька пристроилась рядом. – А чего ты кислая такая? Ромку вспомнила?
– Очень надо мне его вспоминать, – презрительно усмехнулась я.
– Да ладно…
– При чем здесь «да ладно»?
– Я просто…
– Мне неинтересно…
– Да угомонись ты, Анфиса, – жалобно попросила Женька. – Ромка твой поди места себе не находит. Ты его малость помучай и прощай. Он больше не будет. Я имею в виду…
– Заткнись, а? – сказала я печально, и подружка замолчала.
– Как кофе? – поинтересовалась она минут через пять.
– Нормально.
– Ну, слава богу. А я вчера башкой здорово тюкнулась. Когда голову впотьмах мыла, не обратила внимания, а сегодня стала расчесываться… Вот, посмотри. – Женька сунула мне под руку свою голову с синей шевелюрой и ткнула пальцем в затылок, затем схватила мою руку, и я смогла нащупать здоровенную шишку.
– Ничего себе, – сказала я уважительно.
– Вот-вот, не зря я в отключке лежала.
Тут я нахмурилась, потому что совершенно отчетливо помнила подружку, отдыхающую около кустов. Лежала она, кстати, на животе, подогнув под себя ноги, и одной рукой как будто закрывала голову. Перевернуться она не могла, а удариться при падении затылком тем более. Выходит…
– Женька, а ведь нас вчера хотели убить, – брякнула я.
– За что? – спросила она, хотя любой другой на ее месте спросил бы: «Почему ты так решила?»
– За что, пока не знаю, но догадываюсь. Давай вспомни, что было перед тем, как мы отправились чертей ловить?
– Свет выключился.
– Нет, до этого.
– До этого мы слушали страшные сказки в обработке Горемыкина.
– До этого я поймала нашего писателя возле комнаты Валеры.
– И поэтому он решил нас убить?
– Звучит глупо, но это потому, что мы еще не знаем всех обстоятельств дела. Он здесь не просто так, и вчерашний визит это подтверждает.
– Какой визит? – насторожилась Женька, а я принялась рассказывать.
Когда я закончила, Женька продолжала сидеть, поджав губы, напряженно сдвинув брови. Так она обычно думает.
– А у нас новый жилец, – вдруг заявила она. – Прибыл в семь утра, как раз к завтраку. Говорит, с первым автобусом до Фрязина, а оттуда пешком. Заядлый рыбак. Другого места ему не нашлось.
– Удочки привез?
– Чего-то похожее на них имело место, – вздохнула Женька. – Да, Анфиса, видно, мы в очередной раз вляпались. Правда, пока неясно, во что.
– Разберемся, – заверила я со знанием дела.
– А как же, – согласилась Женька без особого энтузиазма.
– Этот новенький, как он? – задала я вопрос.
– Обыкновенный дядька. На мента похож.
– Почему на мента?
– Не знаю. Похож, и все. Но говорит, что автослесарем работает. Если судить по рукам, может, и не врет. Докладываю: зовут Геннадий Степанович Иванов, на вид лет сорок, может, больше. Рост выше среднего, плотного телосложения, брюнет, волосы густые, курчавые, носит усы. Лицо широкое, нос крупный, рот обыкновенный, глаза карие. Из особых примет: на правой руке татуировка «Гена». Все.
Я внимательно слушала Женьку, пытаясь понять, подходит описание к ночному гостю или нет. Беда в том, что видела я его не больше секунды, при этом он прижимался к стене и было еще слишком темно. Может, повезет и я узнаю его по голосу?
