Я пристроилась рядом и зашептала:
– Мать – Трусова Инга Станиславовна, ее отец когда-то был тренером в спортшколе, вместе с женой погиб в автокатастрофе.
– Вот что, Андрей, тут такое дело: надо выяснить, где сейчас проживает некая Трусова Инга Станиславовна, ну и, по возможности, все, что ее касается… Есть подозрение, что она похитила ребенка… Да… отец бывший тренер… ясно… ага… – Дальше разговор пошел вовсе для нас невразумительный, сплошные «ага» да «ясно», мы томились, ерзали на стульях и вожделенно заглядывали в непроницаемую физиономию Романа Андреевича. Наконец он повесил трубку и покачал головой: – Вот что значит четыреста пятьдесят тысяч жителей. Андрей с этой самой Ингой в спортшколе учился. Она гимнастикой занималась, ее прочили в звезды, и вдруг несчастье: упала с велосипеда, да так неудачно, что сломала бедро. Со спортом пришлось проститься, ну и, как говорит Андрей, у девки слегка крыша поехала: то она ни о чем, кроме своей гимнастики, думать не думала, то ударилась в разгуляево: мальчики, винишко и все такое прочее. Вышла какая-то скверная история, то ли авария в пьяном виде, то ли еще что, у отца инфаркт, у девки неприятности, но вроде все замяли. Потом она из города уехала, был слух, что вышла замуж.
– И чего? – выслушав рассказ Романа Андреевича с приоткрытым ртом, спросила Женька.
– И ничего. Это то, что Андрей сообщил. А на остальное нужно время… Я с Игорем едва знаком, а вот вы с Веркой старые подруги, поезжайте к ней и уговорите все рассказать в милиции, если будут хитрить да темнить, наверняка лишатся ребенка.
– Легко сказать – поговорить, – проворчала я. – Да Верка даже не в курсе, что нам про Лельку известно… Думаешь…
– Не думаю, но точно знаю: милиция для того и существует, чтоб заниматься такими проблемами.
Мы с Женькой невесело переглянулись, но совету вняли и поехали к Дунаевым. Открыла нам мать Веры, лицо заплаканное, плечи опущены, и двигается как тяжелобольная: ясно, что хорошими новостями не пахнет.
– Есть что-нибудь новое? – испуганно спросила я, она только головой покачала.
Игорь, Вера и вернувшаяся Наталья были в комнате. Взглянув на нас, Вера нахмурилась и спросила:
– Как вы узнали?
– Теперь это неважно, – отмахнулась я. – Важно другое: как можно скорее рассказать о своих подозрениях в милиции. Они найдут эту Ингу…
– Найдут Ингу, – вдруг зло засмеялся Игорь. – Как будто это так просто. Она давно уехала из города.
– Тем более, – спокойно возразила я. – Сам ты ее отыскать вряд ли сможешь. А в милиции с такой проблемой справятся. Скорее всего, она просто забрала ребенка к себе…
– Чушь… чушь… она что, ненормальная?
– Вполне возможно, – влезла Женька. – Вы лучше вот что скажите: раньше она себя как-то проявляла? Интересовалась ребенком? Может быть, звонила?
– Нет, – покачала головой Вера, – никогда. Я даже не думала, что… Ведь она от нее отказалась, нас заверили, что она не узнает, где девочка. Как же так? Выходит, кто-то сообщил ей…
– Кто мог ей сообщить? – рявкнул Игорь. – Она могла узнать об этом только из документов…
– Какие-то знакомые, имеющие отношение к этим документам, в конце концов, просто деньги…
– Но зачем ей все это, она же отказалась от ребенка? Не может она теперь претендовать на девочку, – жалко всхлипнула Вера. – Это ведь неправильно, нечестно. Я Лелькина мать, а она ее бросила, бросила… – У Веры началась истерика, и разговора не получилось. Игорь подхватил нас с Женькой за локотки и буквально выпихнул в кухню.
– Вы видите, чего добились своей дурацкой болтовней? Вы что, хотите ее в гроб вогнать?
– Мы хотим вернуть Лельку, – выдернув свой локоть из его цепких рук, ответила Женька.
– Очень признателен. Но мы как-нибудь обойдемся без вашей помощи. Я ясно выражаюсь? Не суйтесь не в свое дело. И вообще: оставьте на некоторое время наш дом. Я бы сказал, на длительное время.
– Игорь, я понимаю, ты расстроен, – попыталась я утихомирить разыгравшиеся страсти. – Но, скрывая правду, вы только ухудшаете положение. К тому же ваша тайна уже не тайна, я все рассказала Роме, и он позвонил в милицию. Эту женщину уже ищут.
– Черт! – совершенно обезумев, заорал он. – Кто тебя просил? Чего вы вообще суетесь не в свое дело? Убирайтесь отсюда, и чтоб ноги вашей больше не было!
– Полегче, – осадила его Женька. – Убраться мы, конечно, уберемся, но Лелька нам не чужая и запретить нам беспокоиться о ней ты не можешь.
Игорь закусил губу и попытался успокоиться. Надо признать, это ему удалось.
– Анфиса, – сказал он, обращаясь ко мне и игнорируя Женьку, – пожалуйста, послушай меня. Эта женщина, я имею в виду эту Ингу, явно психически не уравновешенная особа, и я очень жалею, что сообщил о пропаже ребенка в милицию. Сообщил, потому что никак не думал, что связано это с настоящей матерью. Она мать Лельки, мать. Пусть никудышная и бросившая ее, но мать. Повинуясь неожиданно пробудившимся родительским чувствам, она похитила девочку. По закону это преступление. Киднеппинг – очень серьезное преступление. Вы понимаете? Я думаю, что сейчас Лелька в безопасности, но, если милиция начнет охоту на эту женщину, только господу ведомо, что она сотворит. Например, заведет малышку в лес и там бросит, чтобы не оказаться в тюрьме, или того хуже, сунет в какой-нибудь подвал в заброшенном доме… и никто никогда не найдет там ребенка. Я схожу с ума, думая об этом… Мы не будем ничего предпринимать. Мы надеемся, что она как-то образумится и себя проявит. Например, позвонит. Ведь она прислала письмо, вполне возможно, что и позвонит. И тогда мы попробуем вернуть Лельку, пообещав взамен, что не будем возбуждать против нее уголовного дела.
– А если она не собирается ее возвращать?
