прихватили Трусова ко времени. К тому же с машиной небольшая путаница. Зарегистрирована в ГАИ на имя Николаева Вадима Александровича, человека и бизнесмена, но машина ему не приглянулась, и он почти сразу ее продал, переоформлять тачку не стали, покупатель катался по доверенности, а кто такой этот самый покупатель, бизнесмен забыл. Вот и весь сказ. Прикинь, сколько бы воды утекло, пока эти лодыри… Я хочу сказать, вряд ли ваше сообщение могло реально предотвратить трагедию. – Роман Андреевич слегка лукавил из жалости ко мне. Конечно, узнав номер «Део», защитники правопорядка стали бы выяснять, кто в настоящее время хозяин машины, и времени бы на это потратили немало, но, сообщи мы не только о номере, но и о письме с угрозами, Лелька бы точно была дома. «Део» на пустынном шоссе не проглядишь, и парня бы арестовали задолго до места передачи денег.
Эта мысль преследовала меня весь день, и, несмотря на усилия Романа Андреевича хоть немного поднять мне настроение, я бродила по квартире подавленная и отрешенная.
На следующее утро мы с Женькой поехали к Дунаевым. Мою машину брать не стали и добрались общественным транспортом. Во дворе дунаевского дома увидели черную «Волгу», довольно нахально взгромоздившуюся на тротуар. Проехать во двор «Волге» помешал врытый столб, как бы в отместку задние колеса машины оказались в клумбе. Дверь дунаевского подъезда открылась, и оттуда появился невысокий пожилой мужчина с седой шевелюрой, делавшей его необыкновенно импозантным. Шофер «Волги», завидев его, завел мотор, мужчина сел в машину, и она через несколько секунд скрылась за углом.
– А чего здесь понадобилось прокурору? – на некоторое время замерев с приоткрытым ртом, вопросила Женька.
– Думаешь, он от Дунаевых? – озадачилась я.
– А то…
– Ну, тогда в этом нет ничего удивительного, – пожала я плечами. – Произошло убийство, и вполне естественно…
– Не чуди, – усмехнулась Женька. – Прокурор-то здесь при чем?
Несмотря на жанр литературы, в котором я надеялась преуспеть, в милицейских делах я мало что соображала, и появление прокурора казалось мне вполне естественным. Но если Женька считает иначе, значит, так оно и есть, потому что Женька уже несколько лет работает в газете, знает чуть ли не половину города и в таких делах разбирается лучше. Поэтому я тоже озадачилась и на всякий случай произнесла:
– Да-а.
– А может, правда, не к Дунаевым? Может, у него здесь родственники? – принялась гадать подружка, а я, чтоб прекратить все это, сказала:
– Ладно, идем. Чего у подъезда торчать?
Атмосфера в квартире царила похоронная, народу собралось человек пятнадцать, почти все родственники, разговаривали тихо, точно в гостиной стоял гроб. Мы не без труда отыскали Веру. Выглядела она – хуже не бывает, оно и понятно: ребенок не найден, а муж, чего доброго, угодит в тюрьму. Вера сжала мою руку и сказала:
– Спасибо тебе…
– За что? – вздохнула я.
– За то, что согласилась поехать с Игорьком. Слава богу, он был не один, есть свидетель того, что этот мерзавец первым выхватил пистолет и Игорь действовал в целях самообороны. Ты ведь все видела?
Сказать по чести, пистолета я не видела, то есть видела, конечно, когда он валялся на коврике в машине под ногами парня, а вот чтобы в руках… Но ведь, когда я перебиралась через канаву, Игорь крикнул, предупреждая меня об опасности, значит, пистолет в самом деле был в руках убитого, у меня нет повода в этом сомневаться. Поэтому, отвечая на вопросы, я так и сказала: «Пистолет был». А сейчас отчего-то забеспокоилась. Парень участвовал в похищении ребенка, явился за деньгами вооруженным и погиб. Ужасно, конечно, но ведь Игоря можно понять, он был в таком состоянии, а тут преступник с пистолетом, нервы не выдержали, и он выстрелил. В конце концов, Игорь муж моей подруги, а того парня я даже не знаю. Он преступник, и то, что недавно вышел из тюрьмы, лишний раз это подтверждает.
– Как себя чувствует Игорь? – спросила Женька.
– Нас к нему не пустили, – ответила Вера, – но врач сказал, опасности нет, они боялись инфаркта, к счастью, у Игоря просто сильный стресс, нервы не выдержали. Врач считает, что ему лучше некоторое время побыть в больнице.
– Разумеется, – кивнула Женька, а меня это ее «разумеется» почему-то разозлило. К Вере подошла мать, а мы с Женькой отправились на кухню и застали там Римму Сергеевну, она мыла посуду. Ее появление здесь удивления не вызывало: у племянника крупные неприятности, и все родственники собрались, чтобы поддержать его жену, и все-таки я немного растерялась, обнаружив ее стоящей возле мойки. Она закрыла кран, вытерла руки и, глядя на меня, поинтересовалась:
– Так это вы были с ним?
– Да, – кивнула я.
– Это какой-то кошмар. – Она потерла виски кончиками пальцев и спросила: – Анфиса, вы курите? – Я опять кивнула, а она позвала: – Идемте на лоджию.
Женька дипломатично притормозила, а мы вышли и закурили. Римма Сергеевна посмотрела на меня и попросила:
– Расскажите, как все было…
Возвращаться к тем событиям очень не хотелось, но я чувствовала, что женщиной движет не простое любопытство, и отказать не могла.
– Кто бы мог подумать, какая ужасная история, – вздохнула Римма Сергеевна. – У меня такое чувство, как будто во всем виновата я, если бы тогда… в голове не укладывается. И этот бедный мальчик…
Кого она имела в виду, я не узнала, на лоджии появилась Вера, попросила сигарету, но прикурить так и не смогла, потому что рука ходила ходуном, это пришлось сделать мне, на все ушло минуты три, в течение которых Римма Сергеевна успокоилась и покинула лоджию.
