– Мы? – удивился Вадим Александрович. – У меня уже были из милиции. Очень сожалею, но ничего нового я сообщить не могу. Я продал машину почти три месяца назад, от руки написав парню доверенность.
– Парню?
– Как будто да.
– Вы сами-то в эту чепуху верите? – хмыкнула Женька.
– Что вы имеете в виду? – разозлился Вадим Александрович.
– Допустим, забыть фамилию – это куда ни шло, но, кто у вас ее покупал, мужчина или женщина, вы помнить все-таки должны.
– Слушайте, не надо делать из продажи машины детектив. Я неважно себя чувствовал. Конечно, покупателем был мужчина, но доверенность писал он сам, я только поставил подпись, и, какое имя он указал в доверенности, меня, если честно, не интересовало. Поэтому я и затрудняюсь сказать, кому ее продал. То есть деньги я получил от мужчины, но очень может быть, что на машине раскатывает женщина.
– Здорово, – порадовалась Женька, а Вадим Александрович задал встречный вопрос:
– Это вы были сегодня в моем офисе?
– Мы. И вот что, Вадим Александрович, Инга – моя давняя подруга, и байка, которую вы рассказали в милиции, в моем случае не пройдет. Вы знаете почему.
– Что я знаю? – хмыкнул он, но голос звучал так, что и я, и подружка поняли – парень насторожился. – Если вы решили подработать шантажом, предупреждаю сразу – дело это бесперспективное и даже опасное.
– А вот это вы зря, – сказала Женька ласково. – Мы ищем Ингу. По-моему, она в дерьме по самые уши. Нам нужен ребенок, а дурацкие семейные тайны пусть оставят при себе. Если вы знаете, где она сейчас, передайте…
– Вы с ума сошли! – воскликнул он. – Я знать не знаю никакой Инги. И при чем здесь ребенок?
– Она похитила ребенка, намереваясь получить за него деньги. Во время передачи выкупа брат Инги, помогавший ей в этом деле, был убит. Вам что, в милиции не сообщили, почему интересуются вашей бывшей машиной?
– Нет. То есть сказали, что произошла авария… Послушайте, я не знаю, что вы от меня хотите, но должен вам заявить: ни о какой Инге я никогда не слышал. Если вы появитесь в моем офисе или еще раз позвоните, я сообщу в милицию.
– Сделайте одолжение, – буркнула Женька, бросая трубку. – Что думаешь? – спросила она, хмуро глядя на меня.
– Внутренний голос настойчиво шепчет: парню что-то известно.
– То-то и оно-то. А мы не знаем что. А вдруг это выведет нас на Лельку?
– Предлагаешь допрос с пристрастием?
– Да иди ты, – отмахнулась Женька и потопала к машине.
Не успели мы вернуться в мою квартиру, как зазвонил телефон. Наталья, сестра Веры, сказала взволнованно:
– Анфиса, ты не могла бы приехать к нам прямо сейчас?
– А что случилось? – испугалась я.
– У Верочки истерика. Пожалуйста, приезжай.
Мы с Женькой наперегонки кинулись из дома. Уже в машине я сообразила, что разумнее вызвать такси, возле дунаевского дома оставить родное железо негде, но, мысленно махнув рукой, тронулась с места.
Если у Веры и была истерика, то к моменту нашего прибытия подруга уже успокоилась.
– В чем дело-то? – зашептала Женька встретившей нас Наталье.
– Она была у Игоря и вернулась в таком возбужденном состоянии. Я хотела «Скорую» вызвать, но Верочка запретила.
Вера лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, услышав голоса, подняла голову и спросила:
– Анфиса, что происходит?
Честно говоря, я растерялась, посмотрела на Веру и пожала плечами:
– О чем ты?
– Я была у Игоря. Мы спокойно разговаривали, и вдруг, когда я сказала, что номер «Део» ты узнала у кого-то из спортивной школы… Ты не представляешь, что с ним было. Он начал кричать, что вы суете свой нос в чужие дела, что вы разбиваете нашу семью. У него подскочило давление… Анфиса, что он имел в виду? – Вера села, сложив на коленях руки и глядя на меня серьезно и выжидающе. Я мысленно вздохнула. Что я должна сделать: рассказать Вере, что ее муж – родной отец ребенка и боится, что она об этом узнает, потому что он шесть лет обманывал ее, а теперь выходит… Нет уж, пусть сами разбираются.
– У твоего Игоря крыша поехала, – пришла мне на помощь Женька. – Он и в прошлый раз орал и нас из дома выставил, поскольку считал, что мы своими вопросами все портим, а мы просто хотели помочь. Сейчас у вас не лучший период жизни, я думаю, не стоит особенно остро реагировать на слова друг друга, сказанные в горячке. – Женька еще минут пять распиналась в том же духе, а я кивала с умным видом и надеялась, что красноречия подружки хватит как минимум на десять. Слова Женьки действовали на Веру усыпляюще. Она склонила голову, рассматривая свои руки, и, когда Евгения Петровна наконец заткнулась, сказала:
