это всегда раздражает.
Машину мы взяли, но сразу к подружке не поехали. Она вдруг вспомнила, что дома у нее нет ни крошки хлеба и ничего съестного тоже нет, выпросила взаймы денег и велела отвезти ее в торговый центр «Первомайский». Я не возражала, настроение было на редкость паршивое, так что все равно, куда ехать и за чем идти. После посещения магазина деньги у нее, как ни странно, еще остались, и мы заскочили в «Школьник» за бумагой для принтера. Женька намеревалась в ближайшее время засесть за работу и осчастливить мир сборником рассказов. «Хорошо Женьке, – с завистью к чужому трудолюбию думала я. – А у меня в голове только ветер свищет…» В общем, часа два мы с ней катались по городу, прежде чем свернули на проспект Мира, который вел к Женькиному дому, и тут она заявила:
– Слушай, за нами увязалась тачка.
– Какая тачка? – не поняла я.
– «Девятка», «мокрый асфальт», видишь?
Я исправно пялилась в зеркало и по этой причине едва не тюкнулась в бампер впереди стоящего «БМВ». Водитель хотел что-то сказать в открытое окно, но, увидев меня, только махнул рукой, а я сообразила, что стоим мы перед светофором и мне следует быть внимательней. Загорелся зеленый, я осторожно тронулась с места, но тут же вновь подняла взгляд к зеркалу.
– Где?
Женька встала на своем сиденье на колени и наблюдала за потоком машин у меня за спиной.
– Потерялся, – сообщила она с сожалением. – А может, это белая горячка, что неудивительно после всех переживаний. Я на эту тачку возле «Первомайского» обратила внимание. Паренек в ней сидел, харюшка такая, что в лобовое стекло целиком не помещается. Выдающихся размеров физиономия, одним словом. А когда с бумагой выходила, глядь, а тачка в подворотне. То есть я хотела сказать, в арке, как к пивбару идти. И сейчас мелькнула. Слышь, Анфиса, может, кто за нами следит? Сюда бы Романа Андреевича, он бы махом разобрался.
– Может, и вправду следят, – подумав, согласилась я. – Ромочка какому-то парню звонил и велел за мной приглядывать, я случайно слышала.
– Спятил от ревности, – покачала головой подружка.
– И вовсе не от ревности, – обиделась я. – Чего это ему меня ревновать? Он беспокоится о нашей безопасности.
– Тады ладно, – согласилась Женька и устроилась на сиденье по-человечески.
Мы как раз свернули в ее двор, машину оставили под окнами, и Женька, подозвав мальчишку лет шести, который жил в соседней квартире, сказала шутливо:
– Серега, следи за Анфисиной тачкой, получишь шоколадку.
– Ладно, – важно кивнул он и присел на скамеечке. Правда, надолго его не хватило, стоило нам скрыться в подъезде, как сторож припустился к приятелям, игравшим в глубине двора в футбол.
Женька стала разбирать покупки, а я плюхнулась в кресло и начала к ней приставать, настроение неважное, следовало выместить на ком-то дурные чувства. Женька для этого самая подходящая кандидатура.
– Не понимаю, на что ты рассчитываешь? – хмурясь, сказала я.
– Ты имеешь в виду Игоря? – В отличие от меня Женька пребывала в нормальном расположении духа, по крайней мере, ответила мне вполне миролюбиво.
– Конечно.
– Я рассчитываю, что он как-то себя проявит, приедет или позвонит. А мы втолкуем ему, что всякая суета бессмысленна, что ребенка следует побыстрее вернуть, да и самому сдаться властям. Он не уголовник какой-нибудь, чтобы прятаться по друзьям, чужим дачам и малинам. Такая жизнь не для него. Опять же, дядя – прокурор. Есть шанс получить по минимуму. Хороший адвокат наплетет про роковые страсти, безумную ревность и убийство в состоянии аффекта.
– Людмилу он тоже убил в состоянии аффекта? – разозлилась я, неожиданно осознав, что в словах Женьки есть большая доля истины: пожалуй, все так и будет. А по моим представлениям, человек, способный утопить одну женщину, удавить телевизионным кабелем другую и хладнокровно застрелить мужчину, который догадывался о его преступлениях, – такой человек должен находиться либо в психушке, либо в тюрьме, несмотря на то что Вера – моя подруга.
В дверь позвонили. Мы с Женькой испуганно переглянулись, и она сказала, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:
– Но мы ведь его ждем. – И пошла открывать.
Однако вошел в квартиру вовсе не Игорь. Женька распахнула дверь, после чего отлетела шагов на десять в глубь коридора. Так как ее полет я могла наблюдать из кухни и заподозрила неладное, то мгновенно вооружилась: схватила разделочную доску, довольно тяжелую, с удобной ручкой, и выглянула в прихожую. Дверь в этот момент захлопнулась, а я смогла лицезреть двух крупных молодых людей с суровыми и волевыми лицами, причем одно лицо мне было смутно знакомо, но в тот момент я здорово испугалась и не имела возможности предаться воспоминаниям. Женька между тем прекратила полет возле стены напротив и, глядя на парней, спросила:
– Никак вы квартиры перепутали? В этой самая ценная вещь я сама да вон еще Анфиса…
Они и без Женьки обратили на меня внимание, один из парней подошел ко мне и ласково произнес:
– Привет.
– Привет, – пискнула я и попробовала его узнать. Не тут-то было. Его приятель, не обращая внимания ни на меня, ни на Женьку, прошелся по квартире, заглядывая во все двери, а затем устроился на диване в единственной Женькиной комнате, извлек из кармана легкой куртки пистолет, положил его на журнальный стол рядом с собой, а потом махнул рукой, лениво так и уж очень по-барски. Второй тип направился к нему, причем левой рукой подталкивал Женьку, которая особо не сопротивлялась, но шла как-то вяло, а правой тащил меня, больно дергая за локоть.
