– Очень прошу, не лезь в это дерьмо. Бандитские разборки – штука скверная, здесь башку могут оторвать просто по недосмотру или так, на всякий случай.
По идее, надо было бы сказать моему приятелю спасибо, заботу обо мне проявил, да и вообще… послать всех к черту, уехать в Грецию, в Мексику, куда угодно, да вот беда, и там я не перестану ломать голову. Выход один: найти убийцу. Я блуждаю в тумане, и конца этому не видно. Настроения это мне не прибавило. В общем, так получилось, что звонок Деда застал меня в весьма скверном расположении духа.
– Я просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке, – поспешно заверил он. Голос его звучал так, что хотелось зарыдать, а еще лучше броситься ему на шею. Слава богу, что его нет по соседству, недавно я бросилась, и что? Да ничего хорошего. Проблемы никуда не исчезают после чудно проведенной ночи, они просто переносятся на утро.
– Все нормально, – бодро ответила я.
– Правда?
– Конечно.
– Что ж… тогда до свидания. Я люблю тебя, – не удержался он. Это было слишком для такого паршивого вечера, но я нашла в себе силы спокойно ответить:
– Я тебя тоже.
– Ты это просто так сказала?
– Нет, не просто так. И ты это знаешь.
– Тогда я не понимаю, почему у нас все так скверно…
– В самом деле не понимаешь? – плюнув на нежелание выяснять отношения, спросила я. – Так я тебе скажу. Любовь предполагает доверие. Ты об этом никогда не слышал? Наверное, все-таки нет.
– О чем ты?
– О том, черт возьми, что времена моего детства давно прошли, а с тех самых пор я не могу просто спросить тебя о чем-то, а ты просто ответить. И я привыкла, что твои слова ничего не значат.
– Это серьезное обвинение. Чем я его заслужил?
– Давай я тебе список составлю, мне так проще.
– Возможно, раньше что-то и было, но не теперь. Спрашивай о чем угодно.
– Спросить-то я могу, – зло хихикнула я, чем весьма его раззадорила, потому что он сердито повторил:
– Спрашивай.
– Хорошо. Сам напросился. Что у тебя с Тагаевым?
Могу поклясться, старый змей лишился дара речи. Такое бывает редко, то есть вообще никогда, так что это смело можно приравнять к великому чуду.
– С Тагаевым? – переспросил он таким тоном, точно я обвиняла его в гомосексуализме.
– Я двадцать раз могу повторить фамилию, а ты двадцать один переспросить.
– Что у меня может быть с этой шпаной? Ты в своем уме? Черт, это даже в голове не укладывается…
– И ты не хочешь избавить наш город от его присутствия?
– Я бы хотел отправить его в тюрьму, там ему самое место, и непременно отправлю, как только появятся законные основания.
– И ты не предпринимал шагов, чтобы эти основания вдруг появились?
– У меня есть дела поважнее, чем мериться силами со шпаной. Я догадываюсь, с какой стати ты задаешь мне эти вопросы… Так вот, выброси все это из головы, ни к убийствам, ни к этому типу я не имею ни малейшего отношения. И если ты еще раз посмеешь…
– Я засекла тачку Щеглова. Если ты случаем забыл, это парень из твоей охраны. И он следил за мной.
– Он не следил. Он присматривал, – вздохнул Дед, представляю, как это неприятно, когда тебя ловят за руку. – Объяснить разницу? Я беспокоился… нет, я перепугался, когда ты сказала об этом Тагаеве. Ясно, что уговоры на тебя не подействуют, ты полезешь в самое пекло и свернешь шею. Вот и попросил охранять тебя. Тебе не сказал по одной причине: ты бы меня не поблагодарила. Ведь так?
– Допустим. Я хочу с ним поговорить.
– С кем? – опешил Дед.
– Со Щегловым.
– Зачем, я же все тебе объяснил. Ты что, сомневаешься…
– Он и сейчас за мной… меня охраняет?
– Надеюсь, – буркнул Дед. Он уже взял себя в руки и теперь, наверное, здорово злился.
– Ну так чего проще, позвони ему и скажи, чтобы ответил на мои вопросы. – Дед швырнул трубку, а я пожаловалась Сашке: – Вот так всегда.
Конечно, у меня теплилась слабая надежда, что Дед последует до конца в своем желании продемонстрировать честность и открытость. Хотя мог разыграть оскорбленное достоинство, обычно ему это мастерски удавалось.
