остатки водки прямо из горлышка. Наблюдая за его веселым бульканьем, я поняла, что такое ему не в диковинку. Он захрустел огурцом, блаженно прикрыв глазки, а Берсеньев сказал:
– Выметаемся. Не то нашего страдальца развезет, и его отсюда на руках выносить придется.
– Развезет, – усмехнулся он. – Это с бутылки-то? С бутылки я только стартую…
– Смотри, как бы к финишу не прийти слишком рано, – усмехнулся Сергей Львович.
Мы направились к двери, но Леха продолжал сидеть, поглядывая на нас с хитрецой.
– Ты на своих двоих пойдешь, – поинтересовался Берсеньев, – или с чужой помощью и вперед ногами?
– Мужик, а, мужик, – позвал Леха. – А если я чего важное вспомню, дашь еще три тысячи?
– А это смотря что вспомнишь.
– Хахаля ее Андрюхой звали. Точняк. Андреем она его назвала. А еще сволочью. Так и сказала: мол, сволочь, вот кто. Но у нее, считай, почти все мужики либо козлы, либо сволочи, так что, может, и этот не хуже других. Гони три тысячи. – Берсеньев подошел и заехал ему в ухо, Леха ойкнул, но не удивился. – Чего сразу драться-то, – спросил обиженно. – Сказал бы просто: денег не дам.
– Денег не дам, – кивнул Берсеньев, подхватил захмелевшего Леху за шиворот и заставил подняться. – Деньги и золото, – напомнил сурово.
То ли бормоча под нос ругательства, то ли обиженно фыркая, Леха положил золото в шкатулку, которая стояла на туалетном столике в спальне, вернулся в гостиную и сунул руку в щель между подлокотником кресла и сиденьем. Извлек мятый пакет, убрал в него деньги, напоследок взглянув на них с большой печалью, и вернул в тайник, с моей точки зрения, весьма ненадежный. Через пять минут мы покинули квартиру и позвонили соседям.
Дверь открыла женщина лет сорока, взглянула на Леху с неудовольствием, собралась высказаться на его счет, но, заметив нас, только кивнула.
– Полина, ключ Верке передай, – сказал Леха, ключ она взяла и спросила сердито:
– Ты когда пить завяжешь? Морда распухла так, что глаз не видно… – Она вновь перевела взгляд и задержала его на Берсеньеве. Воистину, он притягивал баб, как магнит, вот и эта уже улыбается, поспешно поправляя прическу.
– Полина, – произнес наш сердцеед, голос звучал ласково, чарующе, не голос, а бальзам на нежную женскую душу. – Ключ следует вернуть Вере и ни в коем случае не отдавать Алексею, даже если он вас очень об этом попросит.
– Не беспокойтесь, – грозный рык перешел в ласковое мурлыканье. – Пока Вера не вернется…
– А вы не знаете, где ваша соседка? – улыбнулся Берсеньев. Взгляд женщины метнулся в прихожую, где висело зеркало, и, вернувшись назад, сосредоточился на Сергее Львовиче.
– Вера? Не знаю. Должно быть, отдыхать уехала.
– С хахалем, – поддакнул Леха. – А ее ищут, деньги-то в банк надо возвращать…
– Вы из банка? – спросила Полина. – Да вы проходите в квартиру, проходите…
– Спасибо, не хотелось бы вас затруднять. Всего несколько вопросов…
– Проходите, проходите, – заворковала она. – Чего в дверях стоять? – Ясно было, она не угомонится, пока Берсеньев не осчастливит ее дом своим присутствием, пусть кратким, но запоминающимся. Сергей Львович раздумывал недолго, вошел в квартиру, к радости хозяйки, меня тоже впустили, хоть и без радости, пронырливый Леха устремился за нами, но был остановлен грозным окриком: – А ты куда? – Женщина по- свойски пихнула его в грудь и поторопилась закрыть дверь.
– Я вас на улице подожду! – успел крикнуть страдалец.
– Чаю выпьете? – с ходу предложила соседка, я заподозрила, что дама она свободная и остро нуждается в мужском обществе. Но, к моему величайшему изумлению, в прихожей появился хмурый тип в шортах цвета апельсина и майке-алкоголичке. – Веру спрашивают, – поспешно сообщила ему хозяйка. – Так вы из банка?
– Нет. Мы по поручению родственников ее подруги… Может быть, вы слышали: ее подруга погибла…
– Да-да, такое несчастье… Я ведь Иру не раз видела… Чаю не хотите, так давайте присядем.
Мы оказались в кухне, и чаем нас напоили. Я не считала, что время мы тратим впустую: от разговора с соседями могла быть явная польза. Сидела, но помалкивала. Во-первых, Берсеньев и так знал, о чем следует спрашивать, во-вторых, женщина обо мне попросту забыла, наверное, решив, что я ходячее, но бессловесное приложение к Сергею Львовичу, и, подай я голос, чего доброго, перепугалась бы.
– Родственники просили передать Вере, что ждут ее на сороковой день, но мы ее, к сожалению, не застали. На телефонные звонки она тоже не отвечает.
– Никуда уезжать она не собиралась. Не скажу, что мы с ней близкие подруги, но общаемся и, если надо отлучиться надолго, друг друга просим за квартирой присмотреть. Так вот, ничего подобного она не говорила…
– А когда вы ее в последний раз видели?
– Сейчас соображу… Я была на больничном, значит, две недели назад я как раз к врачу ходила… И Веру во дворе встретила. Я в дом, она из дома. Такая, знаете, повеселевшая… у нее в последнее время все не ладилось: парикмахерская сгорела, подругу убили… а счастье ее семейное вы видели. А тут вроде преобразилась, надежда появилась… Я ее спросила, как дела, а она в ответ: «Все налаживается, буду, – говорит, – парикмахерскую открывать, деньги нашлись…» Уж где нашлись, не знаю. Может, кто в долг обещал или… Леха-то прав, – понизив голос, сказала Полина. – Мужчина у нее появился.
– Вы его видели?
– Раза два или три. Видный мужчина, высокий, темноволосый, правда, не похоже, что при деньгах. Одет просто. И думаю, что женат.
– Почему вы так решили?
– Ходил украдкой… прошмыгнет в квартиру, и все молчком. Я его на лестнице встретила, поздоровалась, он кивнул и отвернулся. А ключ от квартиры Вера ему дала, сам дверь отпирал. Я в глазок видела.
– Когда это было?
– Месяца два назад, она Леху опять поперла, и этот чернявый стал здесь появляться. Потом она с Лешкой помирилась… Я вот думаю, Вера решила, что с женатым одна морока. Леха хоть и пьянь, зато прятаться ни от кого не надо.
– А после убийства Вериной подруги вы чернявого тут не встречали?
– Нет. Из-за подруги Вера очень расстраивалась… Если Лешку выгнала, наверное, опять с женатым сошлась. Может, укатили куда-то вдвоем… Верка, она на подъем легкая. Хотя мне говорила, что пока с кредитом не расплатится, отдыхать не поедет.
– Вы имеете в виду ссуду за квартиру?
– Конечно. Ей совсем немного выплатить осталось, вот она деньги и экономила. От Лехи толку мало, все сама. А с банком шутки плохи, отберут квартиру, и окажешься на улице со своим барахлом.
Тут в кухне появился супруг, посмотрел недовольно и начал что-то искать в шкафу. Обаяние Сергея Львовича на него не действовало, а моего он попросту не заметил. Полина покосилась в его сторону и едва заметно вздохнула. Ясное дело, нам пора выметаться. Что мы и сделали.
Леха пасся возле подъезда, выглядел пьянее целой армии запойных алкоголиков. Бросив взгляд на продуктовый магазин, находившийся по соседству, я поняла, что времени он зря не терял.
– Ну, Верка-то где? – спросил он.
– В Караганде, – ответил Берсеньев.
– А чего она туда поперлась? И кредит…
– Пора прощаться, – серьезно сказал Сергей Львович. – Нам будет не хватать вашего общества.
– Денег дашь? – с робкой надеждой спросил Леха.
– Могу дать в ухо.
– Еще друг называется. – Алексей развернулся и, нетвердо ступая, побрел со двора, громко распевая что-то безмотивное, но, несомненно, оптимистичное. Проводив его взглядом, я вслед за Берсеньевым загрузилась в машину.
– Подморозило, – заметил он с таким видом, точно сейчас это было самой животрепещущей новостью.
