Первым делом обошла здание по периметру и убедилась: кроме центрального входа, есть еще две двери. Одна, железная, выходила во двор и была заперта. Другая – с торца здания, увидеть ее, как и центральную, находясь в переулке, невозможно. Над дверью яркая вывеска «Цветы и подарки», вряд ли Одинцов сможет ею воспользоваться. И все же, три двери в разных местах – это слишком. Как прикажете держать их под наблюдением? Проще приглядывать за машиной.
Тут я вспомнила про сестрицу и набрала номер ее мобильного.
– Ты не станешь сильно гневаться, если я задержусь? – спросила душевно.
– А что мешает появиться вовремя? – с подозрением поинтересовалась она.
– Трубу на кухне прорвало. Жду слесаря.
– Ничего другого придумать не могла?
– Ничего другого в голову не приходит. Не доставай, а?
Агатка буркнула что-то неразборчивое и отключилась.
Я вернулась в переулок и примерно час просидела, пялясь в окно. Народ сновал туда-сюда, выглянуло солнышко, снег искрился под его лучами, но в сон почему-то клонило еще больше. Мысль о кофе не давала покоя, ко всему прочему, очень хотелось в туалет. Оттого я вновь покинула машину и направилась в кафе. Пробыла я там не больше пятнадцати минут, заглянула в дамскую комнату и взяла кофе в бумажном стаканчике. Пока девушка готовила кофе, я не спускала глаз с двери в офис. А в переулок припустилась бегом. Машина Одинцова стояла на прежнем месте. Я вздохнула с облегчением. Не окажись ее там, у Берсеньева появился бы повод язвить до скончания века. Прихлебывая кофе, я смотрела в окно, ожидая, когда Одинцов наконец появится. Его работа связана с разъездами, но сегодня он вроде бы никуда не спешил.
Прошел час, второй, а он так и не появился. Наплевав на инструкции, я позвонила Берсеньеву. Его телефон оказался отключен. Вот и посылай ему смс. Через полчаса я позвонила еще раз, с тем же успехом. Будь на месте Берсеньева кто-нибудь другой, я бы, наверное, заволновалась, но Сергей Львович не из тех, о ком следовало проявлять беспокойство. Интересно, он в самом деле на дереве сидит? Хотелось бы взглянуть… Ладно, как бы скверно мне сейчас ни было, ему еще хуже. Я-то просто от скуки изнываю, а он по лесу болтается или прыгает по веткам, точно белка, если действительно сейчас в лесу. Может, сидит в своем офисе, в тепле и уюте, а я здесь глаза пялю на чужую тачку. Дурацкая идея, с чего он взял, что Одинцов бросится в лес? И тут зазвонил мой мобильный. Голос Берсеньева звучал весело, не похоже, что парень страдает, с трудом балансируя на ветке.
– Как дела? – спросил он.
– Никак. Одинцов приехал на работу и торчит здесь с самого утра. Я сижу в переулке, сторожу его машину.
– Уверена, что офис он не покидал?
– В здании три двери, а я одна. Машина точно на месте.
– Я и не рассчитывал, что от тебя будет толк, – осчастливил Берсеньев. – Но было бы куда хуже, если б ты со мной потащилась.
– А ты где? – насторожилась я.
– Где, где, в лесу. Дятла изображаю.
– Уверена, тебе это блестяще удается.
Он хмыкнул и милостиво предложил:
– Отправляйся домой, будем считать твою миссию законченной.
– Как домой? Я что же, зря полдня здесь сидела?
– Ну, если хочешь, еще посиди. Я не против.
Берсеньев засмеялся и дал отбой, а я принялась чертыхаться. Скорее, из упрямства проторчала возле офиса еще два часа и наконец увидела Одинцова в компании мужчины с пышными усами. Стоя возле машины Геннадия Владимировича, они немного поговорили, затем простились, усатый бодро зашагал по переулку, а Одинцов уехал. Я, само собой, последовала за ним. Его сегодняшний маршрут мало чем отличался от вчерашнего, правда, в супермаркет он не заезжал, сразу проследовал к Ольге Валерьяновне. Пробыл у нее чуть больше часа и отправился домой. Когда он свернул во двор дома, где жил его брат, уже стемнело.
День можно смело считать потерянным. Злясь на себя, Берсеньева и весь белый свет, я поехала на работу, в основном потому, что не знала, куда еще податься.
Девчонки ехидно ухмылялись, наблюдая за тем, как я устраиваюсь за столом, и выразительно поглядывали на часы, висевшие в приемной.
– Меня задержало дело государственной важности, – сообщила я, чтобы они не очень напрягались.
Дверь кабинета открылась, и Агата Константиновна поприветствовала меня радостным воплем:
– О, ты снова с нами! У тебя одна труба лопнула или сразу все?
– Одна, но мороки от этого не меньше.
– Я думала, в родном ЖЭКе тебя ценят и поспешат на выручку. Кстати, если так пойдет дальше, ты очень скоро вновь вольешься в их дружный коллектив.
– Намекаешь, что из твоих помощников я опять переквалифицируюсь в дворники?
– Надо ли говорить, что эта работа куда больше подходит твоему образу жизни? – съязвила Агатка, вздохнула и добавила куда спокойнее: – Ладно, явилась, и слава богу.
Вскоре девчонки закончили трудовую вахту, сестрица тоже домой засобиралась.
– Ты здесь ночевать решила? – поинтересовалась она, проходя мимо. – Может, не стоит идти на такие жертвы?
– На тебя не угодишь…
– Угодить мне просто, – вздохнула она. – Главное, чтоб я не чувствовала себя сидящей голым задом на кактусе. Но с такой сестрицей об этом можно лишь мечтать. Не хочешь поведать, что у тебя опять стряслось?
– Ничего такого, что могло бы потребовать сестринского участия.
Агатка пододвинула стул к моему столу, устроилась на нем, закинув ногу на ногу, и спросила:
– Стаса видела? – В голосе напряжение, которое она безуспешно пыталась скрыть.
– Видела, – кивнула я. – Предваряя дальнейшие вопросы, спешу сообщить, здесь он появился не для того, чтоб я ему глаза мозолила. Он занят наследством и строит планы по его скорейшему увеличению. Ты не поверишь, но он нашел себя в бизнесе.
– Очень смешно, – сказала Агатка.
– Только не мне, если честно. На личную жизнь у него нет времени.
– И я должна в это поверить?
– Я-то поверила, – пожала я плечами.
– И что теперь?
– Можно утопиться, но я терпеть не могу холодную воду. Все нормально, Агата, – вздохнула я. – Честно. Ты же знаешь, самое скверное, когда надежда в тебе еще теплится, а когда ее нет, поневоле начнешь приспосабливаться.
– Ладно, потопали, – сказала она, поднимаясь. – Хорош из себя Жанну д’Арк строить. У меня через час встреча, потом можем заглянуть куда-нибудь в познавательных целях.
– Ты б лучше к родителям заглянула. Надоело мне за двоих отдуваться.
– Понятно. Будет тошно, звони, так и быть, примчусь на помощь. – Она перегнулась через стол и меня поцеловала. – Мужики в жизни не главное.
– А что главное, ты придумать успела?
– Пока нет, но я над этим работаю.
Она ушла, а я, посидев в тишине, взглянула на бумаги, сгребла их в папку и сунула в стол. Жанны д’Арк из меня сегодня точно не вышло.
В квартире было темно, но из-под двери ванной пробивалась узкая полоска света, я услышала шум воды, кто-то включил душ. Подошла и грохнула кулаком по двери.
– Эй, кто там? – позвала громко. «Надо прекращать бросать ключ под ковриком», – в который раз решила я. Никогда не знаешь, кто заберется в твою ванную.
