– Идем отсюда! – возопил он так, что на нас стали обращать внимание.
Я схватила его за руку, припала к плечу и загнусила:
– Дорогой, можно я куплю себе эти духи, мне так хочется, милый, для тебя ведь это сущая ерунда.
– Купи, дорогая, – оскалился Вешняков. По его лицу было видно: не будь я бабой, дал бы в зубы.
Я бросилась к кассе, то и дело поглядывая на него с томлением, заплатила за духи и вернулась к нему.
– Я так счастлива, – сообщила я застенчиво.
– А я-то как счастлив, – заныл он. – Ладно, пошли за цветами.
Мы направились в цветочный отдел и едва не столкнулись с Тагаевым. На нем висела грудастая блондинка неопределенного возраста, под слоем штукатурки черты не угадывались, поди разберись, что она скрывает: морщины или юный возраст.
– Привет, – сказал Тагаев и первым делом запечатлел поцелуй на моей щеке, потом пожал руку Вешнякову. Они часто встречались на моей кухне и могли бы считаться приятелями. Такие отношения противоборствующих сторон меня забавляли. Впрочем, с точки зрения закона, Тагаев был чист, а остальное не в счет, как известно, не все то правда, что бабы врут. – Здесь что, кого-нибудь пришили? – пошутил Тагаев. Шутка так себе, но что поделаешь, сами напросились. Похоже, мы с Артемом ни о чем, кроме убийств, говорить не можем, и люди к этому привыкли.
– Пока нет, – ответила я, – но мы приглядываемся. На самом деле у Вешнякова сегодня большой праздник.
– Ага. Годины, то есть юбилей.
– Годовщина свадьбы, – подсказала я.
– Точно, – вздохнул он с облегчением. – Идем покупать жене цветы.
– Берегите себя, старайтесь пить умеренно, – хохотнул Тагаев. Сказать ему особо было нечего, но уходить он почему-то не спешил. – Между прочим, вы смотритесь молодоженами, – заметил он. Голос его звучал странно, то ли с насмешкой, то ли с обидой.
– Вешняков не смотрится, – принялась трещать я, – у него же година.
– Юбилей. И ты уже выступила с сольным номером, люди до сих пор на нас таращатся.
– Это она может, – кивнул Тагаев.
Его девушка уже некоторое время явно томилась, но голос подать не рискнула и даже робким покашливанием не торопила возлюбленного. Знать бы, с какой стати он прирос к полу, таращится на меня и с места не двигается. Надо брать инициативу в свои руки.
– Ладно, мы пошли. Нас дома ждет жена и салат оливье.
– Селедка под шубой, – поправил Артем.
– Тоже хорошо, – кивнула я. Мы простились и поспешили за цветами.
К выбору букета Артем отнесся без всякого интереса, поразмышлял о чем-то, сдвинув брови, и спросил не к месту:
– Вы что, поссорились?
– С кем? – удивилась я.
– С Тимуром, естественно.
– Нет. С какой стати?
– А чего у него вид такой, точно ему одно место дверью прищемили?
– Может, и прищемили, почем я знаю?
– И у тебя я его давненько не видел.
– А ты сам-то часто ко мне заглядываешь?
– Шла бы ты замуж, честное слово, – вздохнул он.
– Держи букет и иди с ним и с советами вон в том направлении.
– Между прочим, я спросил не просто так, – бубнил Вешняков по дороге к машине. – У Тимура отношение к тебе серьезное, уж я-то в таких вещах понимаю.
– Да? Откуда?
– Отвяжись. Все тебе шуточки.
– Ты что, блондинку не заметил?
– Заметил. Ну и что? Ты, к примеру, на моем локте висела, и что это значит?
– Это значит, люблю я тебя без памяти, но совершенно напрасно, как в песне поется: «Парней так много холостых, а я люблю женатого».
– Вот выставит меня жена, явлюсь к тебе, и тогда попробуй выгнать. Я тебе все припомню.
– Букет держи как следует, это ж цветы, а не веник. Ну что, домой тебя отвезти?
– Отвези. Я тебя на селедку приглашаю.
