аппетит.
– Садись. – Я села. – Ну, говори, – буркнул Тагаев.
– Без проблем. Только вряд ли ты мне за это скажешь спасибо.
– Нравится копаться в грязном белье? – спросил он презрительно.
– Это моя работа.
– Ну так смени ее. – Я не ответила, и он насмешливо добавил: – Значит, все-таки нравится.
– Сегодня ты настроен чересчур критично, – посетовала я.
– Есть повод. Твои дружки из ментовки меня с раннего утра вопросами задолбали.
– Вот как?
– А то ты не знаешь? Филиппова застрелили, а ты не в курсе?
– Ты-то здесь при чем?
– Брось прикидываться. Я с ним виделся за несколько минут до его кончины.
– Интересно.
– Хочешь сказать, что не знала об этом? А кто его застрелил, знаешь?
– Вот об этом и хотелось бы поговорить, – дипломатично изрекла я.
– Тебе хотелось, а мне нет. По поводу нашей с тобой дружбы я тебе все в прошлый раз объяснил. С чего, скажи на милость, ты взяла, что я буду тебе помогать?
– Настроение у тебя и впрямь скверное, – вздохнула я.
– Детка, ты мне надоела.
Фельдман уткнулся в тарелку, явно испытывая неловкость, зато блондинка повеселела.
– Очень жаль, – вздохнула я. Встала и ушла, раз уж ничего другого не оставалось.
Я поехала домой, то и дело косясь в зеркало. Дед прав, бросить все к черту и уехать к теплому морю. Проезжая мимо главпочтамта, я вспомнила, что давно собиралась заплатить за квартиру и телефон. Чего доброго, свет отключат, будем с Сашкой коротать вечера при лучине, а в моей дурацкой квартире столько места, что лучин не напасешься.
За квартиру я заплатила и даже заехала в магазин, что позволило мне немного успокоиться. Не стану врать, что я с оптимизмом смотрела на жизнь, но ничего особо скверного в ней уже не видела. Тагаев дал понять, что я злоупотребляю его добротой. Тем лучше. Наши отношения наконец обрели ясность, то есть теперь нет никаких отношений. Странно, что меня это огорчило. Впрочем, что тут странного. Не так уж много у меня друзей, их, между прочим, беречь надо. Но не сберегла. Не судьба значит.
Возле дома меня ждал сюрприз: пресловутый «Хаммер», а возле него недавний друг Тимур. Он курил, привалившись к капоту, а между тем курить мы бросили вместе, и я держусь до сих пор. Он до сего дня вроде тоже держался. Видно, здорово допекли его сегодня в ментовке. Поверить, что это он так сильно переживает из-за меня, все-таки затруднительно.
– Твое настроение улучшилось? – спросила я, выходя из машины.
– Ухудшилось.
– А чего ты здесь мерзнешь?
– Тебя жду.
– Это я поняла. Обычно ты ждал в моей гостиной.
– Я же обещал не являться без приглашения, – заметил он, отбросив сигарету.
– Прошу, – указав на дверь, пропела я.
– Премного благодарен.
Я загнала машину в гараж, Тагаев поднялся в холл, сбросил куртку и снял ботинки.
– Где тапочки? – буркнул он сердито.
– Там же, где и всегда. У меня ничего не изменилось. Пообедать успел? Могу накормить.
– Перебьюсь.
– Как знаешь.
Я стала разогревать обед, а он устроился возле окна в плетеном кресле, вновь закурил, не спросив на то моего разрешения. Я молча подала ему пепельницу.
– Мы вроде завязали, – робко напомнила я. Он одарил меня недобрым взглядом, и я решила, что данную тему лучше оставить.
– Задавай свои вопросы, – поторопил он.
– Зачем с Филипповым встречался?
– О господи, менты задолбали, теперь ты. Бабки он хотел вложить в строительство ледового дворца. Я ищу инвесторов, его предложение меня заинтересовало. Приехал, встретились. Я принес ему документацию. Он с ней ознакомился, и вчера мы встретились вновь.
– В папочке документация была?
